Заманила в болота за клюквою
Красно солнце кикимора-ночь.
Как мальчишки, что ходят за брюквою,
Разбежались во тьме звезды прочь.
Все озера и реки застывшие
Взял в объятья угрюмый туман.
Голоса вторят ветру простывшие,
Это плач одиноких цыган.
Льет гитара напевы старинные.
Тянет жалобно время струна.
Люди здесь, но повадки звериные
И на всех только воля одна.
Распрощался я с табором полночью.
Прогуляться решил по полям
К деревням, где зовут меня сволочью,
Мол, я спать не даю кобелям.
Я воспитан был пылью дорожною.
Молоком напоила заря.
И огнем меня свора острожная
Окрестила за ловкость не зря.
Есть в деревне мужик нераскаянный,
Что подлее всех черствых людей.
Для животных нет хуже хозяина.
Батогами он бьет лошадей.
Жалко мне Воронка, друга верного.
Жеребенком я помню его.
Лучше волюшки счастья безмерного
На земле не найти ничего.
Загляну я в глаза его ясные.
Вижу долю нелегкую в них.
Эх, вы, кони, кобылы несчастные,
Я теперь вашей воли жених.
Клены, братья мои одноногие!
Великаны мои, тополя!
Совы, ночи скитальцы убогие,
Засылайте сватов мне в поля.
Скачем. Тьма. Укрывает нас кладбище.
Я не мертвых боюсь, а живых.
В помощь выпи мне стон, ведь за пастбищем
Люди верят в чертей, водяных.
Поступь ночи тревожная, черная.
Спохватились уже мужики.
Вот погоня, но сявки позорные
Не осилят широкой реки.
Если схватят, дуй ветер послание,
Пусть узнают отец мой и мать.
Лишь любимой не надо страдания.
Я не стану ей душу терзать.
Разойдемся мы в разные стороны.
Воля ей, мне - железная цепь.
Нож не спас молодца. Эх, вы, вороны,
Отомстит за меня наша степь...