И люди, и дома давно уснули.
На тонких нитях света дальних фар,
протянутых к тебе сквозь годы улиц,
рискованно танцует нота фа, –
ты слышишь?
Ночь звучит, и в тихом гуле,
на обертоны разделяя звук,
ты различишь капели дробный стук,
как барабана дробь, – попеременно –
по жести подоконников и луж...
Алле! – растает города арена
под разрывающий аорту туш, –
из теней на колеблющихся стенах
уже сплетён кармический батут, –
лети! Там воля, и тебя там ждут.