Верещагин Василий Васильевич
"АПОФЕОЗ ВОЙНЫ"
Холст, масло. 1887
Государственная Третьяковская Галерея
"Посвящается всем завоевателям: прошлым, настоящим и будущим"
(авторская надпись на раме картины)
-Чего тебе, братец? По-прежнему, всё маешься?
-Смелюсь доложить, ваше высокородие, как не кручиниться-то!
В позорну Крымску-то компань родителя свого потерял, Царство ему Небесно,
а тута и сам бусурманску пулю-дуру хватанул наповал, помянуть некому.
Думу-то думал к дому при почёте воротиться: новодельну избёнку справить,
отчая-то рухлядью стала, да добру хозяюшку в дом привесть. Глядь,
под старость смастерили б детишек на радость. Тепереча-то чего...
Грудь в крестах, а голова в кустах, ёксель-моксель...
-Не печалься, братец! Самого шрапнелью на кусочки разметало.
Да уж, наложили нашим по самую макушку!
Только не дождётся моя несравненная княжна Юрьевская подвенечного наряда.
Жених я был завидный и нарасхват! Кто не знал на столичных балах и в гостиных
бесшабашного весельчака "Фирса" - князя Голицина? Приятно вспомнить!
Любили с друзьями и по-гусарить, и шампанского-другого откупорить, и за вистом
банк сорвать, и на балет помчаться...
За царя и отечество живота не жалели, да только крысы штабные одолели.
В армию боеприпасы отпускали с большими перебоями. Под страхом полевого суда,
командирам гаубичных батарей запрещалось производить в день более десяти выстрелов.
По приказу повёл свой полк в атаку, а снарядов не было. Там и сложили на поле брани
свои буйные головушки. Штабники мигом донесение в Ставку отправили:
"Наши части отбились бы от неприятеля за неимением снарядов и патронов - камнями,
но так как почва здесь песчаная, то сделать этого не представлялось возможным".
Эй, поручик Зеленин? Что молчишь, дружище?
Из сборника "ГОВОРЯЩИЕ КАРТИНЫ".