Гудит огонь, поёт, потрескивая сыто,
Глодает и жуёт иссохший прах дерев.
И люди, как его торжественная свита,
Стоят вокруг костра и смотрят, замерев.
А может, втайне мы жестоки временами?
Иначе – отчего так жадно мы следим,
Как весело и зло прожорливое пламя
Остатки естества преображает в дым?
Неужто в нас силён восторг уничтоженья?
Но может, мы затем в плену его затей,
Чтоб угадать в его бреду, полёте, жженье
Метафору своих прекраснейших страстей?
Бушует наш огонь, куражится и злится,
Безумствуя, смеясь, играя и круша,
Но ясный, тёплый свет нам озаряет лица,
И впитывает жар замёрзшая душа…