* * *
...Много поскитался я по свету,
Многих знал и многим руки жал,
Доводилось, призывал к ответу,
А случалось, врал и предавал,
Провожал невинно убиенных,
Привечал друзей и подлецов,
Умирал,
Себе вскрывая вены,
Воскресал…
Я жил, в конце концов!
Да, не скрою, часто ошибался,
Чаще прав был, наживал врагов,
Обретал друзей и страховался
От измены, драк и дураков.
Но среди всех встреч на перекрёстках,
Среди марева ненужных и пустых,
В душу мне запала отголоском
Давняя беседа, «на двоих».
…Старенькая церковь у дороги,
А за нею сумрачный погост.
Осень.
Сыро.
Подмерзают ноги.
Рядом пёс скулит, поджавши хвост.
Я приехал попроведать друга,
Помянуть, подумать, помолчать:
Время – для веселья и досуга,
Время – для «платить и отвечать».
Впрочем, ничего ему не должен,
Виноват лишь в том, что жив... пока.
Да и он, будь трохи осторожней,
Лет до ста дожил, наверняка,
Если бы не сделался помехой
Тем, кто тоже хочет сладко жить...
В общем, не за тем к нему приехал,
Чтобы о прощении просить.
...У крестов, у чёрных обелисков,
Посередь кладбищенских оград
Об ушедших, о родных и близких
Мысли чище и...
Трезвее взгляд
На себя,
На прожитые годы,
На свои поступки и дела…
Тихо так...
Лишь ветерок свободы
Трогает души колокола.
...Другу чуть плеснул,
Краюхой хлеба принакрыл
«Положенных» сто грамм,
Выпил сам, глаза поднявши к небу,-
Как молитву Господу воздал.
Поделил закуску с псом бездомным -
Я с нуждой, и с голодом знаком,
Сам когда-то был таким же,- «скромным»,-
И по жизни шлялся «босяком».
Это мы с годами «обрысели»,
Сбились в стаи, стали воровать,
Коль ловили, в лагерях сидели…
Не хочу про это вспоминать!
Между тем, сквозь тучи продираясь,
Солнца луч спустился на гранит.
Я вторую выпил, задыхаясь,
Прошептал
«Господь тебя хранит!»
Тут-то и возник из ниоткуда
Этот странный и смешной старик:
- Я присяду рядышком, покуда
День осенний нам благоволит?
- Что ж, присядь, дедок,
Всем места хватит.
Мокро тут.
Газету подложи.
- А ты друга навещаешь, значит?
- Выпей за помин его души!
- Нет, не обессудь! Не маю права.
- Что же так? Ты что ли старовер?
- Что ж плохого в этой вере старой?
Лучше, чем душевный беспредел.
…Так мы с ним часок и скоротали.
Он всё слушал, я всё говорил,
Изливал ему свои печали,
Выпивал, курил, и снова пил.
Так тепло мне и уютно стало
Рядом с ним, что, веришь или нет,
Под конец я у него спросил устало:
- А ты, часом, не кудесник, дед?
- Сторож я, аль ты не замечаешь?
Не могилы, души стерегу.
Ну, а ежели, о чем мечтаешь –
Попроси, быть может, помогу...
Только я уже наговорился,
Боль с души, как кто рукою снял.
Сам себе в тот раз я удивился,
Поклонился деду, приобнял:
«Лучше я пойду своей дорогой».
Взгляд его не в силах выносить
Отвернулся: «Ты прости, седобородый...»
Да и что я мог у Бога попросить?!
…Я теперь в ладах с самим собою,
Живу чинно, благородно, не спеша,
Но как встарь осеннею порою
Просится к церквушке той душа.
И я еду –
Попроведать друга,
Помянуть, подумать, помолчать:
Время – для веселья и досуга,
Время – по заслугам отвечать.
У крестов, у черных обелисков,
Посередь кладбищенских оград
Об ушедших, о родных и близких
Мысли чище и, трезвее взгляд
На себя, на прожитые годы,
На свою земную благодать…
Чем отвечу,
Если вдруг седобородый
Будет у церквушки той стоять?
2005 г.