Как рассыпался домик из песка
Под сослагательное наклонение!
Жизнь в бантиках, но с дулом у виска:
Остановись, опасное мгновение!
Мой Шейлок пробует меня на вкус,
Кусочки плоти виртуозно отрезая,
Печенка – с мяч, аппендикс – разнесло,
Резинова из ляжки отбивная.
Язык географический хорош,
Но на миру привык хозяйке гадить,
Хотела я подранка прикусить,
Но с болтуном и спорщиком не сладить.
Он без костей, ему уж невтерпеж:
Молоть, клевать, направо и налево,
Он с самого рождения – трепло!
Ох, сколько гадостей я от него терпела!
Зуб мудрости весь кальций растерял,
Грудное молоко горчит полынью,
Смотрю в окно, а под окном – гумно,
А клумба где с июльской нежной синью?
Сосед Гурьян бредет без головы,
Свое увечье шляпой прикрывая,
И шавка выдает такой шансон,
Что хочется классического лая.
С ушами, значит, – тоже нелады,
А может это что-то возрастное?
Подарок с Фокусимы принесло?
– Уж хочется привычного застоя,
Чтобы в одном размере есть и цвесть,
Одной помадой рисовать кокетство…
– Мой Шейлок тут как тут, он – Фигаро.
Но, где мне взять Макропулоса средство?
Усы взошли над верхнею губой,
Без бороды я лучше бы смотрелась.
Грызет мой зверь коленочный сустав:
Сустав – фигня! Когда такое пелось!
Плелись сюжеты об иных мирах,
Из склянки, сладкой дряни подливая,
Мне Шейлок правил глупости крыла,
Ещё глоток – рукой подать до рая.
И снова я распахнутая дверь,
В халатике на лямочках, как дура,
Мучитель нежный долго точит зубы,
– Поужинать готовится мой зверь.
С чего начнет: с клубка змеиных вен?
С волос жнивья, в осенних паутинах?
Я оливье? я кура табака?
– Гусыня с яблоком, на простыне в рябинах!
Вот договор подписан на крови,
Мой ворог чикатилит потихоньку,
Мы пьем на брудершафт Гран Крю Шабли,
К финалу приближаемся легонько.
О, Шейлок! – ростовщик! мясник! и лжец!
Ты скальпель в рукаве хранишь привычно,
А я топор украла у карги:
Пусть завершится наш роман логично!
Мой Шейлок чикатилит день за днем
Он тело грешное мое ландринит,
Пока звеню колечками в пупке,
В крови закусками холестеринит.
О садо-мазо творческий дуэт!
Всерьез твоя кровавая окрошка.
Пиноккио курносого родим,
Взасос к груди пустой прижмется крошка.
Из сердца вырву страхов лоскуты,
Стежок к стежку – заплата незаметна.
И я готова к новому прыжку,
И снова мое чувство безответно.