***
С вещами вывели ко рву,
по спискам сверив – расстреляли.
Я был там, видел все, не вру,
как матери, прижав детей, кричали...
И засыпали нас землей,
землей, что хлеб для нас родила.
Холм получился небольшой,
земля стонала долго и вопила...
Лишь к ночи полицаи разошлись,
затих собачий лай, их смех, и топот;
из той могилы вылез я один –
охрип, крича, и издавал лишь шепот.
Дома горели и колхозный клуб,
я к лесу полз в надежде на спасенье;
семь лет - я мал еще и глуп,
но отомстить меня вело решенье.
Кто подобрал, лечил, кормил -
не знаю; слыша речь родную
я тихо плакал и просил,
чтоб откопали маму там, живую.
Теперь я стар, а сед с тех пор –
седым я вылез из могилы;
Но помню - свой сгоревший дом и двор,
и крики полицаев, смех и спор,
расстрел беспомощных людей в упор,
и вкус земли, что хлеб для нас родила.
23.4.2011