Гюрза (знойный блюз)
Нетвердой походкой мимо мента…
Спрячусь в кафе…пора…
Город желает иметь гуд тайм
Когда спадает жара.
Город Хейнекен-Тоник-Джин,
Днем как собака злой,
К вечеру счастлив, что пережил
Адский дневной зной.
Кроме меня никто не погиб,
Значит еще по сто.
Бармен, вставший не с той ноги,
Снова налил не то.
Ладно, черт с ним! Я выпью за
Ту, кого рядом нет.
Где ты сегодня, моя Гюрза?
С кем говоришь во сне?
Кто тот блаженный, что принял яд
Твоей гремучей любви?
Счастья тебе, о, моя змея
Пусть без меня, увы…
Детка, прошу – отведи глаза
Или пойдем со мной.
Кукол раскрашенных полный зал.
Женщин нет ни одной.
Женщин вообще в этом мире ноль.
Ладно, соврал, прости…
Яд твой смертелен, но алкоголь
Может еще спасти.
На посошок! Брат, плесни сюда!
Время трубить отбой.
Стоит ли быть мужчиной, когда
ЖЕНЩИНА не с тобой?
Город, докуривай свой кальян,
Страсти фальшивой жди.
Детка, прости, я сегодня пьян…
Я ухожу один…
Последний романс
Мы с тобою одни в этой комнате,
И не сон, и не бред, и не пьян.
Я себе предлагаю опомниться:
Не моя ты, увы, не моя.
Да и что у нас общего, вроде бы,
Но коснулся щекою волос,
И пропал, и твержу как юродивый:
«Довелось, довелось, довелось!»
Довелось мне, видавшему все уже,
Завершая свой путь по земле,
Так влюбиться – с разбегу и по уши,
Как мальчишке шестнадцати лет.
И откуда взялась ты на голову,
На седую, шальную мою.
Этот воздух, тобой заколдованный,
Не стыдясь, без зазрения пью.
Пью до одури, до помутнения.
Ты скажи мне, Господь, не тая:
Эта сладкая мука весенняя
Мне награда иль кара моя?
Но, сдержу я дыханье неровное,
Молча взгляд опущу до земли,
И уйду, ибо счастьем ворованным
Эту жажду нельзя утолить.
Сука-любовь
Надо ж, прошло уже больше века,
И что под вами нового, небеса?
Улица, ночь, фонарь, аптека…
«Открыто 24 часа»
- Девушка, здравствуйте. Вот он – ваш я
Лучший клиент. Узнаете что ли?
Дайте-ка мне что-нибудь для кашля,
И что-нибудь для головной боли.
Дайте вон ту – крупнее калибром,
Так уж чтобы наверняка.
Слушайте…слушайте, вы не могли бы
Выпить со мной, например, коньяка?
Нет, я не клеюсь, оно мне надо?
Какой из меня кавалер к черту?
Не коньяку, так хотя б шоколада.
Я вам хочу рассказать о чем-то…
Наверняка, вы немало видали
Такого вот человечьего вторсырья.
Только представить себе едва ли
Можете, что вот, к примеру, я
Еще недавно был чист, ухожен,
Щедр, богат и всеми любим.
В большом кабинете кресла из кожи,
Персональный автомобиль,
Дом полной чашей, жена и дети,
Во мне не чаявшие души,
И мне казалось, что в целом свете
Недоступных мне нет вершин!
Жить бы да радоваться не зная
Грусти-печали, но вот беда
Пришла, не спрашивая когда ей
Можно прийти и стучать куда…
Для кого-то любовь - отрада,
Светлою грустью придет к другим.
Мне она стала геенной адовой,
От которой вскипают мозги!
Клял ее колдовским отродьем,
А ночами скулил в окно!
Баба как баба… С чего бы, вроде?
Ведь не мальчик уже давно …
Что тут делать? Расстаться с нею
Пригоршню горькую слов сказав,
Или же жить подлецом, не смея
Зеркалу даже смотреть в глаза?
Вот и сошел натурально с рельсов.
Теперь курсирую как в бреду.
Я надеюсь, что с каждым рейсом
Все ближе станция, где сойду.
Что мне светит в конце туннеля
Не так уж важно, поскольку здесь
Со мною Ад мой, и неужели
Что-то страшней в этом мире есть?
Даже если в Небесном Царстве…
Ладно… вижу, достал я вас…
Мне пора принимать лекарство.
Улица, утро…фонарь погас
ЗАКЛЯТЬЕ
Hey Joe, where you goin' with that gun in your hand
Going down to shoot my old lady
You know, I've caught her messin' around with another man
Jimi Hendrix
Греми, сумасшедший бубен,
Весь проклятый род буди!
Пусть адом земным ей будет
Огонь у меня в груди!
Уносится на корвете,
Та женщина, что люблю,
А я наколдую ветер
Вослед ее кораблю.
Слепой и глухой от горя,
Того не желая сам,
Пошлю я за ней в погоню
Все черные паруса.
Пускай приготовят жала
Тринадцать гремучих змей
Для той, что с другим сбежала
В багровом венце измен.
Вы, темные мои братья
И сестры мои во зле,
Несите мое проклятье!
Неситесь за нею вслед!
Я наколдую бурю
У хищных, холодных скал
Для той, без кого умру я,
Для той, что всю жизнь искал.
Пусть в дьявольской карусели
Закружатся их тела!
Кипи, колдовское зелье!
Пылай, мой костер, пылай!
ЧИСТИЛИЩЕ
Чищу себя, чищу.
Лик твой глядит строго.
Ты мне была пищей,
Стала ты мне богом.
Стала ты мне снегом,
НА голову павшим.
Ты мне дана небом.
Как же я так? Как же?
Словно стальным тросом
В шею впилась дата.
Там же меня спросят:
Как ты хранил дар-то?
В небо смотреть жутко,
Я ведь один в поле.
Жизнь переплыть шутка ль,
С грузом такой боли.
Этой любви пекло
День ото дня злее.
Ангел ты мой светлый,
Кто я теперь? Где я?
Я ведь теперь нищий.
Имя мое – Каин.
Чищу себя, чищу
Адским огнем. Каюсь.
Самба на минном поле
“Five to one, baby, one in five,
No one here gets out alive”
© Jim Morrison*
Ни усталости и ни боли.
Барабаны, как пулемёт.
Эту самбу на минном поле
Мы танцуем четвертый год.
Нынче лира моя не плачет.
Да и ты уж не та змея.
Стал я дерзким, брутальным мачо.
Ты растратила весь свой яд.
Я давно разгадал все тайны,
Да и ты видишь всё насквозь.
Продолжая наш долгий танец,
Мы надеемся на «авось».
Ни сомнений уже, ни страха,
Только отблески от костра.
Наши плечи покрыты прахом
Тех, кто рядом плясал вчера.
Музыканты в поту и пьяны,
Но стараются на износ,
И текило-марихуанный
Запах смерти щекочет нос.
Просит парус мятежный бури.
С неба пальчиком нам грозят.
Умереть не хватает дури,
А живыми уйти нельзя.
Так пляши, надрывая сердце,
Под безумную смену нот!
Ну а тот, кто боится смерти,
Тот, пожалуй, и не живёт.