Всё впервые – рассвета лучи
и искристость хрустящего снега,
важной поступью в поле – грачи
и апрельская тёплая нега.
В первый раз – мягкий алый закат,
Чай на кухне с чуть звякнувшей ложкой,
Толкотня в коридоре ребят,
Что играют, но тихо и как-то «немножко».
На вопрос ты впервые молчишь,
В первый раз не польёшь ты цветочки,
Ты ночами теперь не спишь,
Но постель не поправишь у дочки.
Пальцы мы не сплетём, засыпая,
Не поглажу волос твоих шёлк.
Лишь подушку твою сжимаю-
Тебя нет, а я здесь всё зачем-то ещё…
Вот, неделю небритым хожу –
Мне не хочется бриться нисколько.
Смертью жизнь прочертила межу
Между «всё навсегда» и « весь мир – на осколки».
Всё впервые теперь – каждый шаг, каждый жест,
Не сломать лёд безмолвия этой пустыни.
В сердце бьётся, как птица, протест –
Мы так верили в судьбы иные.
И во мгле исчезает дорога,
Что когда-то была так ясна…
Не постичь разумение бога –
Вечный лёд всё сковал, когда лишь отшумела весна.
Твой звонок тишину не нарушит,
Голос твой мне не скажет - «привет!»
Как удав одиночество душит..
У судьбы смерчем взвился сюжет.
И застыв у провала без дна,
Странно думать о шаге вперёд.
Только в связке судьба не одна-
Кто-то едет, а кто-то везёт.
Нет, не бросить мостки на тот край,
Где впервые не чуешь опоры.
Видно, если сверх меры ты счастья вкусил, то отдай
Что имел. Значит, вот он – твой ящик Пандоры…
И гарцуешь в отчаянье хрипло,
Зубы в крошево – сгрызть удила.
А в помощниках – сила молитвы,
Да волос, словно снег, седина .
Пусть мне скажут, что в поле не воин,
Что впервые один против бурь,
Только верю – тебя я достоин,
Не отдам бедам неба лазурь.
В глазках деток ещё отражаться
Этой выси небесно- земной .
За неё, стиснув зубы, здесь буду сражаться,
Каждым нервом тебя видя рядом с собой.
И теперь – как сапёр, где работа ручная,
Дюйм за дюймом по жизни идти.
Опыт прежний , глупец, изучаю,
А жизнь по новому катит пути..
Всё впервые – домой, не здороваясь, тихо вхожу,
И молчание эхом в ответ.
Я уже «как дела?» не спрошу.
Нет тебя, и меня словно здесь уже нет.