мегабайты шальных мыслей, километры стремительных строчек
не зависли ещё, не прокисли, и в рассказе немало примочек -
как темнеет суровое небо, как сурово-темнеюще длится,
облака не похожи на хлебы - те, что пахнут ванилью с корицей...
нет, конечно, хотелось бы, чтобы - они пахли, да вот незадача -
вы их сами возьмите на пробу… я поел и теперь чуть не плачу.
и сижу я, заброшенным пупсом, на обычной садовой скамейке,
в небе светит луна чупа-чупсом, а мне холодно без телогрейки.
вспоминаю щесливое время - то, когда розовели закаты,
на пеньках и трухлявых кореньях вырастали пучками опята,
сверху сыпались сладкие звёзды, как драже, монпасье и горошек,
я слегка ещё был нетверёзым, но уже несомненно хорошим.
а теперь я не слушаю куклу с белым бантиком в платьице алом,
посадил её рядом и стукнул, чтоб она, наконец, замолчала.
чтоб она никогда не мешала любоваться седеющим небом,
и в её вологодские шали завернуть бородинские хлебы,
чтобы мог я хлебами наесться, в одиночку, с большого устатку,
и на жопу звенящую децтвом наложить изолентой заплатку.
мне не хочется быть виноватым за свои неудобные речи,
облаков загустевшая вата разгоняется проще - картечью,
а ты спи, чтоб тебя не прибило, закрывай безутешные глазки,
это только в кино «Убить Билла» исполняются разные сказки.
я спокойно налажу ружьишко, постою между раем и адом…
где-то пахнет ванилью… и слишком - значит, нужно разбавиться йадом.
.