и, кстати, они говорят вот, что смерти нет,
а я ее видел сам и даже смотрел в глаза:
я видел, как остаются джинсы, рубашка, еще скелет,
и ничего не остается внутри. я тогда сказал,
мол, люди никуда не деваются. они остаются с нами.
они смотрят, как мы справляемся тут без них.
а теперь я второй месяц готов подавиться снами,
в которых такая неразбериха... прилив утих,
море облизывает песок языком шуршаще,
кто-то тяжелую мокрую юбку подолом влачит по песку.
они говорят вот, что смерти нет. в смысле нет ее настоящей,
в смысле у вас есть шанс потом встретиться и соску...
но я не хочу даже думать об этом, не то что верить -
говорят, что нам дали шанс. говорят, цени.
а еще говорят, что в их истории вовсе нет места смерти.
а в моей истории есть. ну давай, верни,
мне все то, что отнято ею было:
блеск в глазах, эту легкость и эту девичью прыть.
ничего не вернется. уже не вернется. мимо.
и пока это так мне с ними, к сожалению, не о чем говорить.