Он живет, наверное, как минимум тысячу лет,
Дом кому – стеклянная эта кабина,
Исполняющий какой-то, ему самому не понятный обет,
Ожидая какого-то удачливого мальчика Аладдина.
А он мог бы смальтой украсить все глухие торцы,
И резьбой искусной испещрить все храмовые пилоны,
Он хотел бы строить нефритовые дворцы,
Или разрушать базальтовые бастионы…
Или хоть... авианосцы топить в заливе.
Ему привычная его работа нужна.
Почему же кто-то продолжает томить в бутыли -
Способного так на многое? Какого рожна?!
А время, и в сургуч запаянное, текло
Не застопоренное, но - никому не нужен,
Он снова отчаянно пытается протереть стекло
Бутылки закупоренной и запыленной снаружи.