Белеет снег, сливаясь с небесами
В буране, солнца свет сокрыв, беснует ветер
И путник чахлый ног своих не чуя,
Отдался телом им, куда несут не зная.
Бредёт уж третий день, лишь шёпот смерти в стоне ветра слыша,
Какой же рок судьбы его послал на смерть лютую,
Чьи козни, зависть чья, в оковы заковали душу молодую,
Пусть даже слабых страх, бросает сильных в цепи,
Сбегут они, чтоб умереть в свободе,
Ведь ей себя отдав однажды, дышать уж лучше холодом свободы,
Что лёгкие вот-вот скуёт навеки,
Чем тёплым камеры и запахом баланды,
И вонью потной твари, что её приносит,
Которую убил без сожаленья.
Но былож время, было всё иначе,
Когда ребёнком он с друзьями бегал, купаясь в солнце, в грёзах и в свободе,
Которую лишь дети знают, забыв о завтра и о сожаленье.
Он вырос статен, крепок
и лучше меч держал, чем городской купец свою большую ложку.
И знал он лишь одно, что жизнь двулика, и мечта и явь,
Нет компромиссов, ни к чему судьбе вуаль,
На карту всё, как рыцарь на дракона, прям как встарь.
Когда пришла любовь, пришла она как кровь из вен,
Он загорелся, всё что было против, превращая в тлен,
Она его любила – князя дочка,
Но злой отец, узнав о них, решил поставить точку.
Служа в дружине князя, он был сильней других,
Он был из чистой веры там, где все из похоти, вина и грязи.
Когда же был закован в цепи тем, чью жизнь спасал ни раз,
О ней лишь думал, не сказал ни гневных фраз,
Ни слова князю на его презренье не ответил.
Она же собиралась в монастырь, уж ценность для отца не представляя,
Его желанье род усилить, дерзостью своей разрушив.
Три дня лишь мысль о ней тепло давало телу,
Которое уж против всех инстинктов, лишь смерть хотело,
В глубокой чаще ветер умирал и выл страдая,
Не только ветер выл, то волки выли ветру,
Круг смерти свой, вокруг него смыкая.
Смотри в глаза мои вожак,
И спрячь клыки, не пища я покуда жив,
Да слаб, но нож в моей руке,
Коль ты клыки в меня вонзаешь,
Узнаешь сердцем нож, и ты со мною умираешь,
Я вижу дух в твоих глазах,
Да вижу, воин ты, от смерти не бежишь,
Но ни к чему размен, ни я, ни ты не устоишь,
За мной идут, моей погоней голод утолишь.
Волк внял ему, не чуя страха вкус, признал своим,
Ты не такой как мы – чужак, но ты мне брат и лес мой стал твоим,
И стая расступилась, он прошёл
Среди зверей, скорей чем средь людей, друзей нашёл.
Лес расступился, обнажая луг,
Который явно знал людей, коней и плуг,
Беснует ветер, поднимая снег как пыль,
На крае луга возвышался монастырь.
Image by ~ilsilenzio