Стою и молчу, разрывая цепочку –
Бесцветное золото жалкой любви.
И на уши давит, разрывая мочку,
Фальшивый порыв одичалой души.
Остановка. Полночь. Вальс снегопада.
Одиноко. Лишь дрожь – обнимает уста.
Разлетелась на жалость пустая услада,
Обнажая холодное пламя огня.
В моем теле скулит яд лихорадки,
Разливаясь по венам жадною пыткой.
Ты меня приучил к этой боли украдкой,
Воссоздав покоренной, робеющей, зыбкой.
Воссоздал ли? Наверное, подло убил,
Рассекая запястья металлом и хваткой.
И когда прикасался, - был приторно мил,
От чего на душе стало пусто и гадко...
И я буду стоять, пропуская машины,
Глотая обиду и соль алых слез.
Я не жду тебя больше. Ты слышишь? Милый...
Я не жду тебя больше. И это – всерьез.