***
И часовой январский
простым карандашом
на кальке речки «здравствуй»
прочерчивал как шов.
Был небосвод не белен
и это хорошо.
Дежурный по апрелям
за спичками ушёл.
***
А на земле – ни то, ни сё -
апрельский снег, белеют спины.
Как будто ровный тихий сон
Берет надвинул.
И всё как водится за мной
Светло и зыбко.
В апреле даже снег - грибной –
Идёт с улыбкой.
***
И снова день склонился надо мной,
Блестел дождливыми осенними очами.
Молился долгой боли головной,
Смущался от вольфрамовой печали.
А вечер – расклешённое пальто
На чёрной лестнице висящее на гвоздике.
И всё, что я скажу, опять не то,
На разговорный плохо переводится.
***
Нежности не обозначив в звуке,
всю осадив за душой умной,
выстроишь рамки и ходишь букой,
шоркая ставнями шор лунных.
Так мол и так, ты же сам знаешь,
как перетягивать новые струны.
Ты – не бог, но из жрецов майя…
мая, августа и июня.
***
мой профиль – половина поцелуя,
весна вполголоса, зима вполоборота,
у Пенелопы пепла полон улей
и светлые весенние заботы.
День синевой до крайности напичкан,
до самых оберегов берегов,
бормочет что-то личное на птичьем,
с отважной леденцою за щекой.
***
Всю ночь выкраивала птиц
Из лоскутков тепла.
Пусть даже малая летит
Из дальнего угла.
Пусть снова будет дили-день,
Пусть я в нём виновата.
Смотри, мне просто эта тень
Ещё великовата.