Отними у вола ярмо – он обретёт свободу,
Отними у меня вола – я обрету нищету.
Кому ж из нас двоих легче?
Если я надену ярмо, вряд ли волу придёт
В голову нас кормить.
Так, без вола и в ярме, «по миру» и пойдём.
Я кормлю эту скотину, даже, когда он не пашет,
Где ж справедливость? Но я,
Делаю это МОЛЧА.
Хорошо бы, когда он задаром жрёт,
Кому-то его подарить, а потом,
Уличив того в воровстве, в назидание, забрать двоих.
Если кто, предъявив мне счет, пожелает вола в оплату,
Он получит его. Но мёртвым.
Слишком дорог мне этот вол.
Справедливость…Я забочусь о нем, как о члене семьи,
В благодарность – одно дерьмо.
Кто бы заботился так обо мне?
Где же была снисходительность мудрых богов,
Сотворивших столь разными,
Меня и вола?..
Срубив, на ходу, сушёный побег бамбука, человек удобно устроился на спине у вола, и принялся мастерить себе дудочку. Закончив последнее отверстие, он с удовольствием убедился в сиротливом звучании. Осталось придумать ей имя. Размышляя, человек залюбовался закатом, но, вспомнив, вырезал на стволе дудочки хокку-иероглиф:
Не всё подвластно мне…
Как трудно знать, что счастью моему,
Не я хозяин.
Дудочка то сипло скулила, простуженным голосом, то хрипло недовольно бурчала, а вол, не обращая внимания на седока, задумчиво брёл вперёд – он знал, что до темноты, нужно оказаться дома.