Я давно не летаю...
Земли каменистой дороги
Мне не резали крыльев,
Я сам разучился, – пора.
Ибо ближе к земле
Различаешь в дорожном потоке
И людей, и прохожих,
И грешников, ищущих рай.
Увы, пустая трата времени и сил
Искать в душе, что не сподобил Бог,
Иль то, чего у Бога не просил…
А ныне – поздно, ныне - просто вышел срок.
Поскольку лопнула пружинка - плачь не плачь,
Автомобильчика, что в детстве разбирал…
И осень жизни – утешитель и палач,
Сидит в гостях с улыбкой грустной: Кончен бал!
А ты молчишь. Что ворошить былое вновь?
Смакуешь вкус и цвет, и аромат вина
Густого, красного, похожего на кровь…
Пружинка лопнула, как, впрочем, вся страна.
И остаётся – не надеяться, не ждать.
Земная осень холодком сидит в груди...
Не ты один, из разучившихся летать.
Не ты один, из разучившихся ходить.
Пружинка лопнула… игрушка, Боже мой!
Тогда ты плакал в детстве, помнишь, а теперь?
Ты за столом сидишь с усмешкою кривой,
Не вспоминая ни находок, ни потерь.
Так было? Не было? Забытое кино.
Мечты нелепые об алых парусах…
Вы пьёте с осенью осеннее вино,
Как жизнь, горчащее немного на губах.
А где-то рвут эпохи время на куски,
И в балаганах куклы пляшут до зари.
И Буратины ищут старые холсты,
И на билетики меняют буквари.
«Народ безмолвствует» - с собою не в ладах,
Иль пьёт, иль спорит о наследии веков…
Пружинка лопнула, игрушка… как тогда,
Когда ты плакал. Остальное - далеко.
Всё остальное где-то: Цезари, шуты,
А, может, Бруты прячут в тогах злую сталь…
Что мне до них, когда я с осенью на «ты»,
Пришедшей в гости, разделить со мной печаль!
Так переломим хлеб, нальём еще вина!
Мы пьём сегодня за осенние дожди…
На тайной вечере был Бог, а здесь – стена.
Земная осень холодком сидит в груди.
За холодком придёт, я знаю, пустота…
Разбитым зеркалом, и не собрать кусков.
Пружинка лопнула, как в детстве… как тогда,
Когда ты плакал. Остальное – далеко.
8 ноября 2006 года