Изображая Вечного Жида,
на дне колодца – жалок и принижен, –
в уединеньи я пережидал
весенний ливень. И, казалось, выжить
немыслимо. А было бы смешно –
идти – вот так, отбрасывая вожжи, –
с безумным взором, ветхою мошной,
пошатываясь, причитая: "Вот же!
Случится же такое с похмела! –
хоть волком вой, хоть фонарём прикинься.
И как забыть мне ту, что не дала?
А ведь могла бы...".
Опадали листья.
Настал сентябрь, и дождевой червяк
уполз, – подобный старческому члену.
Всему свой срок приходит. И во чрево
сойду когда-то. Худшую, чем я,
вообразить отраву нелегко.
Но прорасту я: пареной мякиной
утешившись, копыта ли откинув, –
рогатая отарит молоком.