Голос подруги в телефонной трубке звенел от восторга и возбуждения.
- Слушай, слушай, помнишь, два дня назад мы в институте познакомились с парнями, помнишь? – она хотела ответить, но подруга тараторила без умолку. – Так вот, я их видела сегодня утром, они приглашают нас вечером. У кого-то из них какой-то праздник, в общем, мы приглашены!
- Я не пойду, подруга, прости, - она невольно скривила рот, зная, что сейчас услышит.
- Как не пойдешь? Ты чего?!
- Вот так не пойду. Не хочу. Иди сама.
Подруга некоторое время помолчала.
- Точно не пойдешь? – ее голос стал сухим и холодным.
- Нет, я же сказала.
- Ну, как знаешь, - в трубке послышались короткие гудки.
Девушка устало положила телефон на стол, зачем-то подошла к зеркалу, провела ладонями по лицу, затем села на диван. Посидев так немного, она обняла своего любимого котика – мягкую игрушку и прижавшись к нему лицом, разрыдалась.
Ее звали Маэль. Ей было двадцать два года, она училась на последнем курсе университета. И она бы никому, даже подруге, которая звонила ей только что – ближайшей подруге – никогда бы не призналась, что ни с кем еще не целовалась. О чем-то большем, естественно, и говорить не приходилось. Никто и никогда не звал ее на свидание, ее не приглашали даже на танец. И кроме парочки подруг у нее больше не было друзей. Даже своих одногруппников, не говоря уже о сокурсниках, она знала не всех.
В последнее время она очень часто рассматривала себя в зеркале. Когда была одна дома, она становилась перед зеркалом даже обнаженной и придирчиво рассматривала себя. Но ничего не менялось – из зеркала на нее смотрела высокая, стройная девушка с круглым, мягким лицом, большими карими глазами и небольшим ротиком с тонкими губами. Подруги говорили, что она очень симпатичная и хорошенькая. Но вряд ли кто мог бы ее в этом убедить, когда она видела свое отражение. Вот и сейчас, вдруг прекратив плакать, она подбежала к зеркалу, скинула одежду и стала со злостью смотреть на себя заплаканными глазами. Она со злостью провела по своей небольшой груди, затем, откинув назад длинные, до талии волосы, опустила взгляд ниже – на едва наметившиеся бедра.
- Ну правильно, - сказала она зло. – Кому нужна такая плоская и безгрудая… Не грудь, а прыщи какие-то…
Она вспомнила, как несколько дней назад к ним подошли двое молодых людей. Ее подруга, аппетитная и разбитная девушка, уже после первых же фраз смеялась вовсю над словами их новых знакомых. А она, чувствуя внезапную злость, обиду и ревность, тихо стояла в стороне. Она даже отошла немного. Ее буквально передергивали скабрезные и плоские шуточки этих двух прыщавых парней. И чем дальше она присутствовала при разговоре, тем сильнее она ненавидела свою подругу. Не тому, что она смеялась, нет. Она завидовала ей, завидовала до слез, видя, как легко она разговаривает с людьми, как быстро находит с ними общий язык, как все просто у нее получается. А когда она ловила восхищенные взгляды, которыми все вокруг обращались к подруге, ей становилось почти тошно от зависти. На нее никто и никогда так не смотрел.
- А что тут такого, - процедила она сквозь зубы своему отражению. – С тобой ведь даже поговорить не о чем, вся такая правильная, вежливая, «здрасте», «досвидания», «будьте добры»… Дикая… - ей захотелось даже плюнуть на себя, что она и сделала – смачно плюнула в зеркало, прямо на грудь отражения. – Вот и сиди дома, как монашка, - она тщательно стерла плевок с зеркала. Ее глаза снова наполнились слезами – слезами обиды, зависти и ревности. Она, как была, голая опустилась на пол перед зеркалом, поджала ноги и снова горько заплакала. А равнодушное зеркало отразило обычную девичью комнату с кучей нарядных мягких игрушек и ее – сжавшуюся в комок от обиды и одиночества девушку, которую как шелковым покрывалом накрыли густые каштановые волосы.
Страдала она так уже давно – несколько лет. Она уже не могла нормально общаться с людьми, ей все время казалось, что они не видят в ней человека, женщину, что ее просто не воспринимают. А видя, как легко строят свое общение ее подруги, она еще больше замыкалась в себе, тихонько ненавидя их и глотая слезы от обиды. Тягучая, тяжелая депрессия все сильнее охватывала ее, Маэль уже ничто не радовало, ничто не трогало, иногда она целыми вечерами лежала на диване и занималась самокопанием, доводя себя до слез. Она даже не ходила по магазинам, последние два года девушка ничего не покупала, ходила в протертых джинсах, какой-то невообразимой рубашке и курточке. Давно распростившись с туфлями, она выбрала себе кроссовки. Она бы забросила и учебу, если бы не история – единственное, что ей еще было интересно. И что ее спасало. Только читая книги по истории, труды известных ученых, она забывала обо всем, только это еще приносило ей какую-то радость.
- Да, подруга, - говорила она себе иногда. – Читай, читай… А потом устроишься куда-нибудь в библиотеку и сдохнешь старой девой, - даже чувство юмора у нее начинало меняться, приобретая темный окрас.
Вечером мать, в третий раз позвав ее к ужину, не выдержала и зашла к ней.
- Доченька, что с тобой, ты не заболела?
Женщина присела на диван к дочери.
- Нет, мам, все хорошо. Просто кушать не хочется совсем. Вы ужинайте без меня.
Мать взяла дочь за руку.
- Маэль, скажи, что происходит?
- Да ничего не происходит, - она убрала руку. – Говорю же, все хорошо.
- Ну как хорошо, - женщина вздохнула. – Не ешь, не разговариваешь, никуда не ходишь, целыми вечерами одна, даже к нам не выходишь. И ты называешь это «все хорошо»?
- Мам, перестань! – она встала и зашагала по комнате. – Все в порядке, ничего со мной не происходит!
Не зная, что сказать, мать грустно посмотрела на дочь и вышла из комнаты. Уже в дверях она обернулась:
- Может, к гадалке сходим?
Она округлила глаза.
- Мам, ты чего? К какой еще гадалке?
Женщина растерянно оглянулась вокруг.
- Мало ли что… Может, кто порчу навел… - женщина снова подошла к ней. – Доченька, неладное с тобой творится, не могу я на это смотреть!
Девушка гордо отстранилась.
- Мама, не сходи с ума… Гадалку еще придумала, порчу какую-то… Я сама разберусь.
Женщина обреченно вздохнула.
- Ну, как знаешь…
Женщина не знала, что после этого разговора дочь не спала всю ночь, размышляя. И что к утру она приняла решение…
Про эту гадалку знал чуть ли не весь город. Семидесятилетняя женщина жила одна в самой обычной двухкомнатной квартире. Никто не знал, была ли у нее семья. Никаких денег за гадание она брала, жила на обычную пенсию. Но судьбу – как прошлую, так и будущую она предсказывала до того точно, что многие считали ее колдуньей. И боялись. И все равно шли – некоторые – из простого интереса, некоторые – от простого безделья, а многие – от отчаяния. Она помогала всем, просто просила, чтобы люди сначала звонили и записывались – она не могла принимать много посетителей подряд, сказывался возраст. Без записи же она просто не гадала, поэтому люди, которым это на самом деле было нужно, иногда покорно ждали неделями, пока подойдет их очередь.
Вот ей Маэль и решилась позвонить. Она волнуясь набрала номер гадалки.
- Алло, - послышался в трубке голос.
- Здравствуйте, - голос у девушки предательски дрожал от волнения. – Я хотела записаться к вам на… - Девушка не могла подобрать слово. В голове крутилось только какое-то «гадание», но оно не подходило.
- Вы хотели ко мне на сеанс? – помогла женщина.
- Да.
- А что вы хотели узнать?
Девушка снова запнулась.
- Я… Я не знаю… Б-будущее, - она заикнулась от волнения.
- Хорошо, - в трубке послышались шорохи. – Я вас запишу. Как вас зовут?
- Маэль.
В трубке наступила тишина.
- Маэль? Вы сказали, Маэль?
- Да, - подтвердила девушка.
Женщина снова замолчала.
- Приходите сегодня в девять часов вечера, - наконец раздался ее голос.
- Можно уже сегодня? – обрадовано переспросила девушка.
- Да, ровно в девять. Адрес знаете?
- Знаю.
- Тогда я вас жду.
- Спасибо вам огромное, я обязательно приду! – положив трубку, девушка облегченно и обрадовано вздохнула.
Ровно в девять вечера она постучалась в дверь. Женщина с платиновыми волосами и в теплом кардигане проводила ее в комнату, пригласила за стол и села напротив. Взяв в руки колоду карт для гадания, она внимательно посмотрела на девушку. Затем отложила карты в сторону.
- Скажи, доченька, ты ведь пришла не судьбу свою узнавать, правда?
Девушка удивленно молчала.
- Ведь совсем не это ты хотела у меня попросить тогда, когда звонила мне?
- Откуда вы это знаете? – тихо спросила Маэль.
- Знаю, деточка, знаю… Я знала, что ты придешь.
Скептицизм начал брать верх – уж очень все это напоминало дешевые трюки шарлатанов, у которых фраза «я знал, что вы придете» была чуть ли не обязательной. Поэтому ей вдруг стало смешно и она улыбнулась.
Видимо поняв, о чем она думает, женщина улыбнулась в ответ.
- Не буду я тебе гадать, милая. Ты ведь пришла с просьбой научить тебя жизни, а этого я не умею. Умела бы, вот так, - женщина обвела взглядом скромное убранство комнаты, - не жила бы.
Девушка сразу расстроилась.
- И что мне теперь делать? Вы мне не поможете? – в ее глаза появились слезинки. Отчаяние, заслоненное было надеждой, снова охватило ее.
Женщина встала и подошла к старому серванту.
- Постараюсь я тебе помочь, деточка. Не знаю, поможет ли тебе это, но сведу я тебя с одним человеком. А уж он тебе поможет ли, нет ли – это мне неизвестно.
- Что за человек? – спросила девушка настороженно.
- Не бойся, человек этот добрый, зла тебе не причинит, - женщина достала из ящика шкатулку и открыла ее ключом, висевшим на длинной цепочке на шее.
Она снова села за стол и положила шкатулку перед собой. К несказанному удивлению девушки, она достала оттуда два сухарика. Бережно завернув их в платок, женщина протянула сверток.
- Бери. И слушай меня внимательно. Тебе надо будет встретиться с одним человеком. Зовут его Мархад. А помогут тебе с ним свидеться вот эти сухарики. Как уродится полный месяц, ты в полночь съешь сухарик и ложись спать. Не смейся, все очень серьезно, я не шутки тебе говорю. Исполняй все в точности. Встретишься с ним, поговоришь, о чем – тебе лучше знать. Ежели захочешь его снова увидеть – съешь так же в полночь в полнолуние второй сухарик. Ну а дальше он сам решит – хочет он тебя видеть, или нет… Но эти два раза он тебя не прогонит. Поняла? – голос у женщины внезапно стал настолько суровым, что она испуганно кивнула.
- Ну вот и хорошо, - женщина убрала карты. – А теперь иди.
Она поднялась и неуверенно потопталась на месте.
- Скажите, - робко спросила она. – Этот человек… Мархад… Он мне поможет?
Женщина повела плечами.
- Не знаю, детонька… Честно тебе скажу – не знаю…
- Тогда зачем мне с ним встречаться?
- А ты попробуй, милая. Попытка – не пытка, так ведь говорят. Ну а если не решишься – накорми этими сухариками котенка бездомного, только с молоком обязательно размешай. И обязательно тогда, когда солнце в зените будет, хорошо? Все запомнила?
- Да.
- Ну все тогда. Ступай с миром. Да, - она остановила девушку. – Доченька, сегодня как раз месяц на полный кружок вышел, учти.
- Спасибо вам, - девушка закрыла за собой входную дверь.
Дома девушку охватили сомнения. Уж все это казалось похожим на обычное шарлатанство. Ее смущало только то, что старушка не взяла у нее ни денег, ни драгоценностей. Она села за стол, вынула из сумочки сверток и развернула его. На платке лежали два сухарика – самых обычных, хрупких, с изюмом, посыпанных сахаром.
- Съешь в полночь и ложись спать… - задумчиво проговорила она, осторожно прикасаясь к сухарям. – Это как же… - вдруг она вздрогнула от догадки. – А может, они какой-нибудь дрянью пропитаны?!
Некоторое время она с испугом, чуть ли не с отвращением смотрела на них. Затем любопытство пересилило, и она осторожно взяла один сухарь в руки и понюхала его. Но ничего неприятного не почувствовала – от сухарика пах хлебом. Осмелившись, она даже лизнула его, потом немного посидела, изредка причмокивая языком. Обычный сахар и обычный хлеб – ничего с ней не произошло. Решившись, она даже выковыряла одну изюминку и съела ее. Вспомнив, что недавно она покупала изюм в магазине, она сбегала на кухню и, достав пакет из холодильника, съела покупной изюм – чтобы сравнить. Никаких отличий она не почувствовала, разве что изюминка из сухарика была чуть суше.
- Хорошо, - она откусила маленький кусочек и тщательно разжевала его. – А теперь подождем результатов.
Следующие полчаса она сидела на диване, прислушиваясь к себе и к своим ощущениям. Ничего не произошло – она не умерла, ее не стошнило, все было как обычно. Тогда она решилась.
Дождавшись полуночи, она выглянула в окно. На небе, освещая все вокруг, сияла полная луна. Глядя на нее она съела сухарик и чувствуя, как от волнения колотится сердце, легла спать.
Ее как будто кто-то толкнул, и она испуганно открыла глаза. Сначала она ничего не могла рассмотреть в темноте, и лишь несколько мгновений спустя она смогла осмотреться и сразу задрожала от испуга.
Комнаты не было. Она в ночной рубашке стояла на длинном и узком каменном мосту. Лил дождь, она сразу промокла до нитки, ледяной ветер пронизал ее насквозь, она мгновенно продрогла. «Иди», - вдруг раздалось в ее голове. Она испуганно оглянулась, но никого вокруг не было. Вдруг с грохотом ударил гром, в блеске молнии она мельком увидела вдали очертания темной башни. Она обернулась назад и при следующей молнии успела рассмотреть, что другой конец моста тянется куда-то за горизонт – так ей показалось. Обхватив себя руками, она, каждый раз приседая от ужаса, когда сверкала молния, бросилась бегом к башне. Через минуту она добежала до двери – железной, с непонятными узорами. При свете молний она рассмотрела на двери ручку-колотушку и постучалась. Никакого ответа, она постучалась снова. Снова не получив ответа, она растерянно огляделась. Гроза вдруг сменилась зарницей, небо полыхало огнем, заливая все вокруг багряным отсветом. В этом кровавом свете Маэль рассмотрела стену башни, сложенную из огромных черных камней. Посмотрев вдаль, она поняла, что стоит на очень узком и очень высоком мосту, а внизу бушует море. Чувствуя, как от дождя и ледяного ветра уже не чувствует ног, она изо всех сил забарабанила в дверь.
Наконец старые петли ржаво заскрипели, и тяжелая дверь отошла вглубь. Девушка увидела свет свечи и старика, видимо, привратника.
- Я к Мархаду, - произнесла она торопливо.
Не сказав ни слова, старик отошел в сторону, и она смогла войти. Закрывая дверь, человек указал ей жестом на небольшой огонек, видневшийся вдалеке. Стены башни были очень толстыми, ей пришлось сделать по меньшей мере семь шагов, прежде чем она попала в просторную, но абсолютно пустую комнату. Огонь, на который она шла, оказался факелом, который был навешен на металлический держатель, торчавший из стены. Она подошла поближе и протянула к огню озябшие руки, но тут же отдернула их – держатель был сделан так, что казалось, факел держит грубая, жилистая мужская рука, неведомо как высунувшаяся из стены. Старик же тем временем закрыл еще одну входную дверь и они остались в полной тишине – толстые стены не пропускали снаружи ни одного звука. Лишь потрескивание факела нарушало покой этой странной комнаты, но не делало ее светлой – она была погружена в полумрак. И насколько она могла разобрать, тут не было ни единого окна.
- Я к Мархаду, - неуверенно повторила девушка и растерянно оглянулась по сторонам – старик куда-то исчез.
- Я уже понял, - раздался откуда-то сверху мягкий голос. Это было так неожиданно, что она вскрикнула от испуга.
- Не пугайтесь, - голос был таким же спокойным, как и раньше. – Я сейчас к вам спущусь.
Раздался скрип, кто-то спускался по лестнице, видимо, очень тяжелый, так как каждая ступенька отзывалась тихим скрипом. Наконец в неверном свете факела она увидела высокого, полного мужчину с черными, зачесанными назад волосами. Увидев, что она стоит полуголая и босая, в луже воды, которая стекла с ее рубашки и волос, он удивленно поднял брови.
- Однако, у вас и наряд… Как раз по моей погоде…
Она хотела что-то сказать, но он остановил ее.
- Вам сначала надо обсохнуть и согреться. Прошу за мной, - он сделал жест рукой и начал подниматься по лестнице. Она покорно последовала за ним. Поднявшись на второй этаж, он провел ее в комнату, и она сразу зажмурилась от света. Когда глаза привыкли к свету, она смогла оглядеть комнату. Это была библиотека – высоченные шкафы, уходящие под потолок, занимали все стены и были уставлены книгами. С потолка свисала большая люстра, в которой горели сотни свечей, заливая все вокруг теплым желтоватым светом. В середине комнаты стоял стол, на котором лежало несколько книг. Рядом со столом было огромное, видимо, очень мягкое и удобное кресло. Девушка сделала шаг и мигом забыла о замерзших ногах – ее ноги чуть ли не по щиколотку утонули в мягком и очень теплом ковре. Мужчина взял ее за руку и завел за кресло – оказывается, оно заслоняло от нее небольшую дверь, поэтому она ее сразу не увидела. Пройдя ее, они поднялись по лестнице еще на этаж, и оказались в небольшой, но очень уютной, видимо, ванной комнате. Пол, стены, даже потолок комнаты были выложены светлой мозаикой, в центре стояла огромная ванна, над которой поднимался пар.
- Полезайте в ванну, ничего не бойтесь, не стесняйтесь, - сказал мужчина просто. – А затем, когда придете в себя, спуститесь в библиотеку. Тогда и поговорим. Да, после ванны наденьте вот это, - он протянул ей роскошный, черный с красным стеганый халат. Правда, это мой халат и он будет для вас великоват, но ничего, – с этими словами он вышел из комнаты.
Когда она спустилась вниз, он усадил ее в кресло и подал большую серебряную чашу с горячим шоколадом.
- Это поможет вам согреться до конца.
Она взяла в руку чашу и невольно залюбовалась искусной чеканкой. Затем, опомнившись, спросила:
- А вы?
- У меня аллергия от шоколада. Я его никогда не ем и не пью, - он без лишних слов сел на пол напротив нее, опершись о книжный шкаф.
Она удивленно посмотрела на него и осмотрела комнату. Ни кресел, ни стульев больше не было.
- А почему вы на полу? У вас нет куда сесть?
- В этой башне все в единственном экземпляре, здесь все только для меня одного - ответил он просто. – Вообще, вы первый человек кроме меня, кто сюда попал.
Сильно удивившись, она посмотрела на него. Одетый в черные просторные брюки, такую же черную шелковую рубашку, он сидел, чуть прикрыв глаза. Поняв, что чаша тоже была единственной, она смущенно поставила ее на стол.
- Угощайтесь без всяких смущений, - промолвил он. – Я же сам вам предложил.
Так они сидели в молчании некоторое время. Она маленькими глотками пила горячий и изумительно вкусный шоколад, а он, закрыв глаза, сидел и видимо, о чем-то думал.
- Итак, - он открыл глаза, услышав, как она поставила пустую чашу на стол, - зачем же вы пришли ко мне?
Она не знала, с чего начать.
- Одна гадалка дала мне сухарики, - начала наконец она неуверенно, но он перебил ее.
- Простите, это я уже понял. Если бы не моя прихоть много лет назад, этого бы не случилось, и вы бы вообще не сумели сюда попасть. Я спрашиваю, зачем вы пришли ко мне?
От его резкости она растерялась и замолчала.
Видимо, он понял ее состояние.
- Простите меня, пожалуйста, я не хотел вас обидеть, - сказал он с улыбкой. – Просто вы пришли сюда, где я обычно привык быть один. Поймите меня, это было так неожиданно, и простите за невольную резкость.
Она долго не могла начать, говорила какие-то отрывочные фразы, предложения без начала и конца и, в конце концов, совсем запутавшись, замолчала. Но он пришел ей на выручку.
- Не мучайтесь, а просто расскажите о себе. Все, что хотите. Не стесняйтесь, прошу вас.
Рассказывала она долго. Иногда она начинала плакать, долго не могла успокоиться, а он сидел неподвижно, закрыв глаза, и внимательно слушал. А она, выплакавшись, снова начинала говорить. Так она и не заметила, как рассказала ему про всю свою жизнь.
- Вот такие дела, - наконец закончила она.
Он открыл глаза и внимательно посмотрел на нее.
- Вы так и не сказали мне, чего вам нужно от меня, - сказал он с улыбкой.
- Как? – воскликнула она. – Я же вам все рассказала!
- Вы мне рассказали только свою биографию, - ответил он спокойно. – Поверьте, она ничем не отличается от миллионов других. Во всяком случае, я в вашем рассказе ничего нового не услышал.
- Вы меня совсем не поняли, - она не скрывала обиду и разочарование.
Не меняя позы и даже не открыв глаза, он проговорил.
- Давайте не будем говорить глупостей вроде вот этого «не понял». Я считаю, что люди вообще не способны понять друг друга, это просто миф. Пожалеть человека можно, представить себя на его месте – тоже, в конце концов, к человеку можно проявить соучастие или милосердие. А понять – нет. К тому же, - продолжил он, - вы мне ничего и не объяснили, вы просто рассказали мне, что родились, выросли и живете. Что же я должен был из всего этого понять?
Она обиженно молчала. Поняв, что не дождется ответа, он устало сказал.
- Маэль, вы сами ко мне пришли, и мне кажется, сами не понимаете, зачем. Я вас не звал. И тем более, я вас не держу. Если вам неприятно мое общество или вы разочаровались во мне – пожалуйста, можете уйти.
Сообразив, что он прав, она улыбнулась.
- Простите меня, прошу вас… Наверное, вы правы, я и сама не знаю, чего хочу.
- Ну и вот, - подхватил он. – Вот давайте мы с вами и разберемся, чего же вы хотите.
Она хотела что-то сказать, но он опять остановил ее.
- А вы подождите, не торопитесь, подумайте сначала, разберитесь в себе – чего же вам не хватает больше всего? И, если вы не против, я закурю, хорошо?
Она согласно кивнула. Мархад подошел к столу, вытащил объемистый кисет, большую трубку с янтарным мундштуком, не торопясь раскурил ее, сел обратно на пол и с блаженной улыбкой выпустил облачко дыма. По комнате разлился аромат дорогого табака. Пока она размышляла, он успел выкурить трубку, сделал последнюю затяжку, с сожалением посмотрел на погасшую трубку, вытряхнул пепел аккуратной горкой на серебряную пепельницу и начал набивать трубку снова.
- Ну, и как? – спросил он, раскуривая. – Разбираетесь в себе?
- Да не очень, - честно призналась она.
- Вот, теперь вы знаете, каково это – понять, чего же ты хочешь, - сказал он. – Вы не можете разобраться даже в самой себе, чего же вы, люди, требуете от других понимания? Раз вы и сами себя не понимаете?
- Да, это очень трудно, - согласилась она.
- Нет, Маэль, это нетрудно, это просто невозможно, - покачал он головой. – Поэтому давайте мы не будем мучиться, а облегчим задачу. Потому что вы все равно ничего в себе не поймете и ни в чем не разберетесь. Человек – это огромный мир и разобраться в нем невозможно.
- Чего же вы тогда говорили, чтобы я разобралась в себе? – спросила она.
- Только для того, чтобы вы узнали, чтобы вы поняли наконец, что это невозможно, - ответил он с улыбкой.
- И что теперь?
- А теперь вы просто ответьте самой себе на очень простой вопрос – какой вы хотите быть. Только честно.
- Какой я хочу быть?
- Да. Очень простой вопрос. Какой вы хотите себя видеть?
Она снова задумалась. Не потому, что не знала ответа, а потому, что вариантов ответов было настолько много, что она растерялась, не зная, какой выбрать.
- Я не могу выбрать, - наконец призналась она.
- А ничего и не надо выбирать, - отозвался он сквозь клубы дыма. – Вы просто говорите, а мы потом вместе разберемся.
Она немного подумала.
- Наверное, я хочу быть красивой, - сказала она наконец.
- А вы и так очень красивая, - отозвался он сразу и сказал это таким тоном, что она поверила и покраснела от смущения и удовольствия.
- Вы не так поняли, - начала она объяснять. – Я хотела сказать, что хочу быть привлекательной.
- Для кого и зачем?
- Ну… - она замялась. – Для всех.
- Всем угодить и быть для всех привлекательной невозможно, - ответил он. – Потому что, сколько людей – столько и вкусов, зачастую, внушенных извне. К тому же, вкусы и пристрастия очень часто меняются. Вы же не сможете меняться каждую минуту, чтобы понравиться всем? И еще – мужчинам нравится совсем не то, что нравится женщинам, поэтому это ваше желание абсолютно невыполнимо. Вы только зря потратите силы и время.
- А я хочу нравиться мужчинам, - проговорила она смущенно.
- Зачем? – тут же спросил он, и она снова растерялась.
- Но ведь, наверное, каждой женщине хочется нравиться мужчинам, - ответила она наконец.
- Я не буду спорить, просто я снова задам свой вопрос – почему вы хотите быть привлекательной для мужчин? Для чего?
Она молчала.
- Женщина хочет нравиться мужчине по нескольким причинам, - продолжил он. – Первая – это простое желание самоутвердиться. Другими словами, потешить свое самолюбие. Доказать самой себе, что она чего-то да стоит. Вторая причина – женщина хочет мужчину завлечь. Либо для того, чтобы переспать, либо для того, чтобы выйти за него замуж. В принципе, это одно и то же, просто во втором случае цель более глобальная. Если вы посмотрите в корень, то увидите, что в любом случае женщиной движет страх – страх остаться одной. И еще она не может смириться с мыслью, что она чем-то хуже других. Так по какой же причине хотите нравиться вы? Чтобы доказать самой себе, что вы привлекательная или чтобы просто переспать? В принципе, это тоже простое самоутверждение. Или вы хотите выйти замуж?
Она почему-то рассердилась.
- А что это вы говорите о женщинах в таком тоне? – спросила она.
Он мягко улыбнулся.
- Маэль, ничего личного, как говорится. О мужчинах я могу сказать то же самое, даже еще более грубо. Не думайте, что я предвзято отношусь к женщинам, совсем наоборот. Так все-таки, зачем вы хотите быть привлекательной для нас?
Она задумалась.
- Знаете, - наконец сказала она. – Наверное, я хочу что-то доказать самой себе.
- И что же вы хотите доказать самой себе?
- Что я тоже привлекательная, что на меня тоже можно обращать внимание… Что я интересная…
- Все это у вас и так есть, зачем же еще чего-то хотеть? Вы привлекательная, интересная девушка, поверьте мне.
- Но мои подруги… - начала было она и осеклась.
- Что ваши подруги?
- Они такие раскованные, смелые, у них глаза так горят… Парни вокруг них так и вьются…
- А вокруг вас?
Она грустно опустила голову.
- И вы хотите, чтобы и у вас глаза горели, чтобы и вы были окружены мужским вниманием, да?
- Да, - прошептала она чуть слышно.
- А зачем вам это?
- Не знаю… Но мне это нужно и важно.
- А вы все-таки попробуйте ответить.
Она отрицательно покачала головой. Он вздохнул.
- Беда в том, что вы знаете ответ, только самой себе боитесь признаться. Вы, наверное, не хотите чувствовать себя серой мышкой, вы устали от чувства зависти и обиды, которая мучает вас. И вы хотите, чтобы это наоборот, вам завидовали. Вам просто не хватает внимания и самоутверждения, я прав?
- Да, - она вытерла глаза, полные слез.
- Тогда я спрошу, а зачем в этом случае вам надо становиться такими же, как ваши подруги? И еще – они пользуются вниманием мужчин. И что? Что происходит дальше?
- В смысле? – она не могла понять.
- Ну, они привлекают мужчин, как вы сказали. И что они делают дальше, как поступают с этими мужчинами? Как события развиваются дальше?
- Ну, - она задумалась. – Они встречаются, знакомятся… Вместе ходят на вечеринки, концерты, кафе, интересно проводят время…
- И спят с ними, - окончил он безжалостно.
- Наверное… Я не знаю, - смутилась она.
- И вы хотите так же, - он ни капли ее не жалел. – Встречаться, знакомиться, куда-то ходить, и с кем-то заниматься сексом. Но у меня вопрос – подумайте и скажите – это вам нужно? Это принесет вам удовольствие? Избавит от депрессии?
- Я не знаю, - призналась она. – Я никогда этим не занималась.
- А вы бы хотели попробовать? – спросил он напрямик.
- Я не знаю…
- Вот пока вы не поймете, нужно вам это, или нет, не спешите этим заниматься, Маэль. Вы еще не дозрели до этого. А я со своей стороны хочу вас предупредить – из таких вот серых мышек с комплексом неполноценности и желанием что-то себе доказать, получаются отменные шлюхи – горячие, неудержимые и ненасытные. И очень жестокие. А знаете, почему?
- Почему?
- Потому что желание доказать что-то никуда не исчезает. Оно только усиливается. Вот это недовольство собой, оно будет глодать вас изнутри – все сильнее и сильнее. И вы будете хотеть и искать еще более яркого подтверждения своей привлекательности. И будете искать все новых и новых мужчин для этого. Беда в том, что вы этим ничего себе не докажете и не успокоитесь. А со временем это просто станет труднее делать, потому что пора привлекательности – молодость – проходит очень быстро. После тридцати пяти лет вы уже вряд ли кого сможете прельстить. Да и репутация у вас будет такая, что серьезные мужчины на вас и не оглянутся. Что тогда будете делать?
- Я никогда не стану шлюхой, - возразила она.
- Рад, если это будет так, - ответил он холодно.
Они замолчали. Она сидела и думала, он начал опять набивать трубку. Раскурив, он посмотрел на нее.
- А у вас есть какое-нибудь любимое занятие? – спросил он.
Она пожала плечами.
- Да нет вроде.
- Вы не шьете, не вяжете, не играете на чем-нибудь, не пишете стихи? Не читаете?
- Читаю, - улыбнулась она.
- И что вы любите читать?
- Исторические книги… Труды… Люблю историю.
- Любите историю? – он с интересом посмотрел на нее.
- Да, очень, - ответила она с улыбкой.
- А вы сами не хотели бы написать что-нибудь? Может, у вас есть мысли, которые вы бы хотели сказать людям?
Она покраснела от смущения.
- Я написала маленькое сочинение… Попыталась описать жизнь одного племени по рисункам и татуировкам…
- И?
- И ничего… В компьютере лежит… Я не стала его кому-нибудь показывать.
- Почему?
Она пожала плечами.
- Наверное, испугалась, что скажут «какая глупость»…
- А вдруг бы не сказали? Откуда вы знаете наверняка?
Она молча пожала плечами. Он поднялся и в задумчивости прошелся по комнате. Потом остановился перед ней. Затем подошел к столу, достал из ящика письмо в конверте и снова подошел к ней.
- Скажите, - спросил он, о чем-то думая. – Вы любите археологию?
- Очень! – у нее загорелись глаза.
- Но вы же не представляете себе, что это такое – целыми днями копаться в земле, под палящим солнцем. Это очень тяжелый труд. Да еще потом работать с находками.
- Я не боюсь такой работы, - ответила она решительно. – Потому что она мне очень понравится, я знаю.
- Тогда, - он помахал конвертом. – Вам, можно считать, повезло. Мой старинный друг, археолог, недавно прислал мне письмо, в котором жалуется, что его студенты совсем не хотят работать в полевых условиях. «Им бы сидеть в тепле, перед мониторами компьютеров и делать невероятные открытия между двумя чашечками кофе», - я цитирую его по памяти. Словом, он через месяц отправляется в экспедицию и набирает группу. И жалуется, что у него нет помощницы, которая заодно умела бы готовить. Вы умеете готовить?
- Ну, так, в общем, умею, - призналась она, сгорая от стыда.
Он улыбнулся.
- Пожарить картошку или макароны с тушенкой сможете?
- Ну, это-то я смогу, - улыбнулась она в ответ.
- Тогда решено, - сказал он, садясь за стол. – Я сейчас напишу ему письмо. Завтра вы поедете к нему, я дам вам его адрес. Заодно, вместо рекомендации прихватите свой неопубликованный труд, покажете ему, узнаете его мнение. Согласны?
Она нерешительно посмотрела на него.
- Я не знаю… А как же дома, учеба?
- Дома вы как-нибудь разберетесь. Думаю, ваши родители не будут против. А учеба – через месяц у вас начинаются каникулы, так что, проблем быть не должно.
Она сидела и растерянно улыбалась.
- Только вот ваши чудесные волосы надо будет остричь, - сказал он неожиданно. У Маэль вскинулись брови.
- Почему?
- Вы будете в полевых, считайте, спартанских условиях. Там вы не сможете ухаживать за ними должным образом. Поверьте мне, с короткими волосами вам будет удобнее.
Она погладила волосы. Он быстро подошел к ней, взял ее за плечи и приблизился к ней вплотную, почти коснулся носом ее носа.
- Вы хотели изменить свою жизнь, Маэль. Небеса вам благоволят. Не ставьте свои волосы между собой и помощью Небес – они могут и отвернуться.
Она все так же растерянно теребила волосы.
- Я растила их с девяти лет…
Он оглянулся по сторонам, затем взял ее волосы в руку и собрал в пучок. Неожиданным движением он схватил со стола ножницы и отрезал ее волосы – она даже не успела понять. А поняв, она вскочила.
- Что вы наделали! – закричала она. А он спокойно отступил, держа в руках длинный каштановый хвост – то, что только что было ее волосами. Она со слезами обиды смотрела на них, губы дрожали, казалось, она сейчас бросится на него. Он же тем временем спокойно вышел и вернулся через минуту с зеркалом.
- Посмотрите на себя.
- Не хочу.
Он подошел к ней. Она отвернула голову.
- Посмотри на себя! – крикнул он. От неожиданности она вздрогнула. Ее взгляд нечаянно упал на зеркало. Увиденное почему-то привлекло ее. Из зеркала на нее смотрела совсем молодая девушка с очень милым, круглым, мягким лицом. Короткие – он отхватил волосы чуть ли не под корень – каштановые волосы обрамляли ее лицо, делая его еще красивее и привлекательнее. Она погладила волосы, руке было необычно и непривычно. А еще она почувствовала какую-то легкость, как будто спина распрямилась, а шея наконец расслабилась.
- Ну? – спросил он. – И как тебе? По мне – так намного лучше, чем было.
- Все равно это жестоко, - сказала она с обидой.
- Жестоко, не жестоко, все уже сделано, - сказал он холодно. Подойдя к столу, он взял конверт и протянул его девушке. – Вот, возьми. Если хочешь – встретишься с ним, если нет – то дело твое. Это твоя жизнь и тебе решать.
Она взяла письмо и прочитала адрес.
- Поезжай к нему завтра же, - сказал он. – Не теряй времени.
- Мне еще надо домой добраться, - ответила она.
- На этот счет не беспокойся, - он усадил ее в кресло. – Закрой глаза и открой снова.
Когда она открыла глаза, она лежала в своей постели, а за окном только-только начинался новый день. Руки ее сжимали конверт, она не сразу поняла, что это, а вспомнив, вскочила и бросилась к зеркалу и застонала – волос не было. «Так это мне не приснилось», - подумала она с непонятным чувством. Ей было очень жаль лишиться волос, хотя она и понимала, что Мархад был прав – ухаживать за ними было очень хлопотно.
- Что уж теперь, - сказала она обреченно. – Надо в парикмахерскую сходить… Привести все это в порядок…
Она зашла в ванную комнату - вымыть волосы перед визитом к мастеру. И тут внезапно она поняла, как это оказывается просто и удобно – мыть короткие волосы. Раньше ей приходилось раздеваться догола, вставать в ванной на колени и мыть волосы одной рукой, другой поливая их водой. Еще больше ей понравилось то, что сохнут короткие волосы гораздо быстрее. Раньше для нее это было мучением - ждать по полтора часа, пока они высохнут. Про расчесывание же вообще не было и речи.
В парикмахерской девушка-мастер посмотрела на нее с удивлением.
- Что это у вас с волосами?
Она улыбнулась.
- Да вот психанула вчера и отхватила сама. Вы уж придумайте что-нибудь, пожалуйста.
- Хорошо, - парикмахерша улыбнулась. – Я постараюсь.
Через полчаса Маэль увидела в зеркале другую девушку. Короткие волосы ежиком обрамляли ее лицо, открывая маленькие, очень красивые уши и длинную, стройную шею. Лоб прикрывала озорная челка.
- Я советую вам купить солнцезащитные очки, - сказала девушка-парикмахер. – Вам они очень подойдут с этой прической.
- Да? Вы так думаете?
- А вот, посмотрите, - девушка протянула ей очки.
Маэль одела их и пришла в полный восторг – мастер был прав. Маэль носила контактные линзы. Теперь она знала, что больше возиться с ними не будет. По пути из парикмахерской она зашла в аптеку и подобрала себе очки. Небольшие очки в черной тонкой оправе понравились ей настолько, что она тут же, в аптеке, сняла линзы и выбросила их.
Недалеко от дома у нее сначала от страха подогнулись колени, а потом она почувствовала, как за спиной выросли крылья – незнакомый мужчина посмотрел на нее восхищенным взором. Чувство, переполнившее ее было настолько неизвестным, новым и непонятным, что она убежала, а забежав в свою подъезд, долго стояла и не могла успокоиться.
В восемь часов вечера она села в автобус, ехавший в город, который был указан на конверте. У нее за спиной был небольшой рюкзак, а в руках – папка со статьей. Она ехала на встречу с профессором археологии.
Прошло пять лет. Был чудесный летний вечер. В один из приездов в город Мархад зашел в ресторан. При возможности он всегда приходил сюда – ресторан был очень уютный, с очень хорошим сервисом. К тому же здесь всегда был хороший выбор вин. Мархад в свое время тщательно изучил историю этого ресторана – первоначально здание строилось как театр, но потом что-то произошло, и владельцы вынуждены были продать почти достроенное здание. Новые хозяева решили не менять планировку, сцена осталась за оркестром, в зрительном зале кресла уступили место столикам, но особое очарование ресторану придавали отдельные кабинеты на месте бывших балконов и лож. Мархад заранее бронировал столик – на третьем ярусе слева, почти у сцены. Официант проводил его к столику.
- Что будете заказывать? – спросил он, протягивая меню.
- Виноград, твердый сыр на ваш выбор, и, если есть, неспелый крыжовник, - ответил Мархад, даже не заглядывая в меню.
- Будет сделано. Карту вин? – в голосе у молодого официанта слышалось уважение.
- Нет, благодарю вас, карту не надо. Бутылку молодого токайского, будьте любезны. И сразу счет, пожалуйста.
- Одну минуту. Желаете посмотреть телевизор? Какой канал предпочитаете?
- Что-нибудь научное или культурное.
Официант взял пульт, включил телевизор.
- Ваш заказ будет исполнен через пару минут.
Мархад отломил кусок сыра, попробовал крыжовник. Он обожал крыжовник, но почему-то любил не спелый и сладки, он предпочитал, чтобы ягоды были чуть кисловатые и недозрелые, чтобы хрустели на зубах. Отпив глоток вина, он закурил.
- Сегодня состоялась церемония вручения премии самым перспективным ученым… - Мархад вполуха слушал диктора в телевизоре. – В номинации «История» премия вручена… - Мархад отпил глоток вина и затянулся. – Маэль…
Мархад вздрогнул. Забыв о сигарете, он уставился на экран. Шел сюжет о церемонии награждения. Напряженность на его лице сменилась нежной грустью. Он с улыбкой смотрел, как Маэль вышла на сцену, получала награду и произносила речь. Девушка изменилась, из нескладного, стройного, даже худого подростка она превратилась в изящную, элегантную, очень красивую женщину. Черные волосы были пострижены под мальчика, лишь озорная челка прикрывала лоб, а черные очки в тонкой темной оправе совсем не портили и не старили ее, напротив, делали еще милее и привлекательнее. И у нее стали совсем другие глаза – они искрились, были полны весельем, добром, нежностью и в то же время излучали силу и уверенность в себе.
Сюжет кончился. Но диктор еще не закончил.
- Как нам стало известно, самая завидная невеста из мира науки скоро потеряет этот статус. Признанный специалист в области наскальных рисунков планирует сочетаться узами брака с неизвестным счастливчиком, чье имя она тщательно скрывает. Вполне вероятно, что это будет ее коллега по научной работе. Госпожа Маэль раскрыла нам только один секрет – церемония состоится через месяц в, - диктор назвал небольшой город. – Мы же в свою очередь желаем ей и ее избраннику долгих и счастливых лет семейной жизни.
Мархад усмехнулся, налил полный бокал вина и залпом выпил. Затем закурил сигарету, и удобно расположившись в кресле, стал смотреть вниз, в общий зал, на отдыхающих. Почему-то ему стало очень легко и радостно на душе. Он сидел, курил, ел крыжовник, смаковал вино и вспоминал о том, как эта девушка впервые пришла к нему. Он улыбнулся, вспомнив, какой жалкой она ему показалась тогда, в своей нелепой сорочке, с мокрыми волосами, с лужицей воды под ногами. Он наизусть помнил и письмо профессора археологии, которое он получил через несколько месяцев после того, как отправил ее к нему. Каждая строчка письма старого ученого была пронизана восторгом по поводу Маэль. Профессор был в восхищении от ее ума, работоспособности, от ее способностей и эрудиции. «Вот увидите, мой друг, - писал он.- Не пройдет и пяти лет, как ей уже не будет равных в расшифровке наскальных рисунков. Помяните мое слово!». Опытный археолог, прекрасно разбиравшийся в истории, не ошибался и в людях – сегодня Мархад убедился в его правоте. И у него было странное чувство – он впервые в жизни гордился тем, что помог ей преобразиться, стать другой и начать другую жизнь – такого он раньше не испытывал.
Он долил вино в бокал и поднял его.
- За тебя, Маэль, - сказал он тихо.
Через месяц он зашел в церковь и тихонько сел в самом последнем ряду. У него не было приглашения, да оно ему было и ненужно. Не отрывая глаз, он внимательно и с нежной улыбкой наблюдал за церемонией. Странно, но он чувствовал себя отцом, который выдает замуж единственную и любимую дочь. После завершения ритуала все встали, он встал у самой двери и с улыбкой смотрел, как молодожены, взявшись за руки, идут по проходу. Подойдя почти вплотную, она увидела его и ее глаза стали огромными от удивления и радости.
- Вы?
Он протянул ей руку.
- Поздравляю вас.
Она пожала его руку.
- Спасибо! – обернувшись к мужу, она сказала:
- Милый, это Мархад, человек, который очень помог мне в свое время.
Мархад смущенно улыбнулся.
- Ну какая это была помощь… - он протянул ей большой сверток. – Это мой вам подарок. Надеюсь. Он тебе понравится.
- Спасибо, Мархад… - ее глаза вдруг стали грустными.
- Ну, - сказал он, распахивая дверь. – Идите.
Был конец сентября. Стоял чудесный день. Молодая, очень красивая женщина с уже начавшим округляться животом пришла домой с прогулки. Сняв легкое пальто, она прошла в кабинет и села за стол. Перед ней лежали страницы начатой рукописи, сбоку лежала толстая и видимо очень древняя книга – она была в кожаном переплете и с серебряными застежками. Маэль нежно погладила ее, раскрыла и провела пальцами по желтым, твердым страницам и задумалась. Затем поднялась, подошла к шкафу и вынула оттуда сверток. Сев обратно за стол она развернула его. Второй сухарик из тех двух, которые подарила ей старуха-гадалка – она берегла его. Несмотря на то, что прошло столько лет, сухарь был как новый, даже сахарная пудра не осыпалась. Женщина долго смотрела на него, вспоминая о том, как изменилась ее судьба после встречи с Мархадом. Она осторожно погладила свой живот, лицо ее озарилось светлой и счастливой улыбкой – она ждала ребенка – от мужа, от ее любимого человека.
- Нет, я должна ему это сказать, - проговорила она тихо и быстренько пролистала календарь, в котором были указаны и фазы луны. – Завтра наступает полнолуние. Хорошо.
Когда она открыла глаза, она увидела себя на берегу моря, идущей по длинному пустому пляжу. Было понятно, что это не тропики – море было пустынным, серым и холодным. Слева от нее уступами поднимались высокие холмы, заросшие соснами. Вокруг, насколько было видно, не было никого, ни человека, ни птицы – ничего. Только свинцовое море, узкая полоска серого песка и бесконечные холмы, поросшие лесом.
Пройдя так очень долго, она заметила на склоне холма небольшую опушку, на которой стоял небольшой домик. Но сперва она увидела человека, стоявшего на пляже, почти у линии прибоя. Даже не рассмотрев его как следует, она уже знала, кто это. Высокий человек неподвижно стоял и смотрел на море, куда-то вдаль, а его длинный, до пят черный плащ развевал ветер. Подойдя поближе, она позвала его.
- Мархад.
Он повернул голову и с удивлением посмотрел на нее. Затем удивление на его лице сменилось радостью.
- Маэль? Ты?
Она подошла и обняла его. Нежно погладив ее плечи и руки, он отошел на несколько шагов. Поняв, что она в положении, он нежно улыбнулся.
- Я очень рад за вас, Маэль.
С моря налетел холодный ветер, она поежилась. Он взял ее за руку.
- Пойдем в дом, тут холодно.
Они поднялись по склону наверх и подошли к небольшому домику с верандой, смотрящей на море. Зайдя внутрь, она увидела, что в доме всего одна комната. Большая кровать, небольшой стол у окна, два шкафа под потолок с обеих сторон двери и книги. На столе стояла открытая дорожная сумка, почти доверху наполненная сигаретами.
- Я люблю бывать здесь, - Мархад занялся приготовлением чая. – Приезжаю сюда, покупаю у рыбаков свежую рыбу, мне ее тут же жарят на углях – если бы ты знала, как это вкусно. А по вечерам обожаю сидеть на веранде с бокалом красного вина и смотреть на закат.
Он протянул ей чашку горячего чая. Взяв ее, она посмотрела на него.
- Ты бываешь тут один?
Вместо ответа он вытащил из кармана тоненькую цепочку, на которой висели два маленьких ключа.
- Я хочу подарить это твоему малышу, - сказал он, глядя ей в глаза. – Одиннадцатого апреля, когда он родится, повесишь ему на шею.
Она взяла цепочку и залюбовалась – работа была настолько тонкой, что не верилось, что такое могли сделать человеческие руки. И цепочка и ключики были сделаны из серебра, потемневшего от времени и были настолько изящны, что нельзя было оторвать глаз.
- Что это? – спросила она. – И откуда ты знаешь, когда он родится?
- Я все знаю, Маэль, - сказал он с грустью. – Одиннадцатого апреля у тебя родится чудесный, крепкий малыш – мальчик. А это, - он кивнул на подарок, - это ключи… Ключи от той башни, где ты была и этого домика. Вы сможете бывать там, когда захотите, просто вам надо будет потереть ключики пальцами… Я дарю их вам – тебе и твоему малышу. Здесь вы сможете встречать новый день и провожать день уходящий. А в башне ты сможешь бывать, когда захочется побыть в одиночестве. А когда придет время, твой сын будет читать там книги. Они дадут ему много знаний и я уверен, помогут ему в жизни.
- А ты? – спросила она тихо. – Ты будешь приходить?
Не отвечая, он застегнул молнию на сумке, взял ее и вышел на веранду. Она вышла за ним. Вдруг она вспомнила, что ни на нем, ни в башне, ни тут не видела ни одного украшения, ни одной вещи из золота – все было только из серебра.
- Серебро… - проговорила она.
- Да, - откликнулся он. – Я люблю только серебро.
- Почему? А золото?
Он поставил сумку на пол и оперся о перила.
- Нет, Маэль, я не люблю золото.
- Презренный металл, - произнесла она с улыбкой.
- Нет, не презренный… - он задумчиво смотрел на море. – Во всяком случае, не презреннее других металлов… «Люди гибнут за металл» - слова конечно интересные… Но свинцом и железом погублено гораздо больше жизней… Каждый металл на свете потребовал свою долю человеческой крови и страданий, несправедливо обвинять одно золото. Для меня золото – не презренный, а грустный металл. Грустный, потому что вызывает одни страдания и тревоги… И впитывает их в себя, все человеческие страсти. Наверное, потому и не тускнеет никогда и никогда не стареет, ибо все время подпитывается человеческой силой… Поэтому мне ближе серебро, оно весело блестит в юности, как и человек, а потом также тускнеет и стареет, как стареем мы. Серебро честнее, - улыбнулся он и взялся за сумку. Она вспомнила свой вопрос, на который он не ответил.
- Мархад, ты уходишь?
- Да, Маэль, я ухожу.
- Куда?
Он улыбнулся и посмотрел ей в глаза.
- Очень далеко, Маэль. Очень далеко.
Она посмотрела на ключи в руке.
- Ты будешь приходить к нам? В свою башню? И сюда, в свой домик?
- Они уже не мои, а ваши, Маэль, твои и твоего сына.
- А ты? Ты как же?
Он подошел и нежно погладил ее волосы.
- Я не вернусь, Маэль. Мы больше никогда не увидимся.
Она пристально смотрела в его глаза, стараясь убедить себя, что он шутит.
- Почему, Мархад?
- Потому что я ухожу навсегда, Маэль.
- Но зачем? Зачем ты уходишь?
Он немного помолчал.
- Я не скажу тебе этого, прости. Если я скажу правду, ты расстроишься. А врать я не хочу. Прощай, - он повернулся и медленно спустился с крыльца. Она поспешила за ним. Загородив ему дорогу, она прижалась к нему.
- Не уходи…
Он нежно отстранился.
- Маэль, у тебя своя дорога, у меня своя. А все дороги когда-нибудь да расходятся.
Она по-детски, неуклюже, ладонью вытерла слезы.
- Спасибо тебе за все… За то, что так помог мне тогда… И сейчас помогаешь…
Он медленно покачал головой.
- Я не помог, Маэль, я просто сделал с тобой первый шаг на твоем пути. Я просто попутчик. Прощай, - он наклонился и нежно поцеловал ее в щеку. Затем резко обернулся и зашагал к морю.
Как будто желая сохранить его поцелуй, она прижала руку к щеке и долго смотрела ему вслед, как он идет по пляжу, уходя все дальше и дальше. Наконец он вошел в облако тумана, сползшего с холмов, и скрылся из глаз.
- Прощай, Мархад… - прошептала она тихо. – Мы всегда будем помнить тебя…
Через шесть с половиной месяцев, одиннадцатого апреля у нее родился сын. Она назвала его Мархадом…