Женщину, молча стоявшую на балконе, отвлек от мыслей звонок в дверь. С видимым неудовольствием она посмотрела в глазок, и на ее лице отразилось недоумение и растерянность. Она медленно распахнула дверь. На пороге стоял высокий, полноватый мужчина в длинном черном плаще. Из-под распахнутого плаща виднелась черная рубашка, шея была обмотана темно-серым длинным шарфом крупной вязки. Он молча окинул ее взглядом и смущенно пригладил зачесанные назад черные волосы.
- Здравствуй. Прости, я узнал только сегодня утром. Можно войти?
Женщина отошла в сторону.
- Проходи.
Мужчина прошел в узкую прихожую, и в ней сразу не осталось места для двоих – женщина была вынуждена отойти еще дальше. И не только от его полноты и крупности – ее гость был буквально пропитан табачным дымом.
- Мне казалось, что я никогда уже не смогу забыть, а тем более отвыкнуть от твоего запаха, - проговорила женщина. – Оказывается, я ошибалась. Мой-то ведь не курил и я успела забыть, как пахнет курящий мужчина.
Мужчина, снимая плащ, смущенно улыбнулся.
- Да, в свое время прокоптил я тебя достаточно, ты права.
- Бросать не пробовал?
Он посмотрел на нее удивленно.
- Зачем?
Женщина грустно усмехнулась.
- А ты не меняешься… Все такой же упертый чудак… Не от мира сего… Неужели так и не придумал новую отговорку? Все также и отвечаешь всем, что еще не встречал человека, который бы жил вечно?
Мужчина согласно кивнул.
- Да, так и отвечаю всегда. Зачем придумывать новую отговорку, когда и старая еще работает? Кстати ведь, на нее никто так и не смог найти возражения. Слушай, - он встал перед женщиной. – Сделай-ка ты мне чай, как ты умеешь. После этих сигарет в горле пересыхает.
- Пойдем тогда на кухню, сделаю тебе чай. Тебе как всегда – холодный, некрепкий, с лимоном, но без сахара?
Мужчина удивленно вскинул брови, но его взгляд тут же стал грустным. Он отвел глаза и глухо спросил:
- Неужели все еще помнишь?
Женщина устало отмахнулась.
- Как же я могла забыть такое… Семь лет делала тебе такой чай…
Усевшись за стол, он окинул взглядом кухню. Со вкусом обставленная комната блестела от чистоты и порядка. Даже небольшие платочки, которыми она обычно вытирала стол, были выстираны и аккуратно развешаны на специальные ручки. Скатерть с трогательными ягодами земляники и смородины была без единого пятнышка и крошки. Он молча следил, как она быстро, но без спешки, умело делала ему чай. Ему всегда нравилось смотреть на то, как она готовит – быстро, но очень аккуратно – это было даже красиво. Она была отменной хозяйкой. И готовила очень вкусно.
Она заметила, как он украдкой следит за ней.
- Что, никак еще не отучили тебя от привычки смотреть на женщину во время готовки? Все так же обожаешь смотреть, как женщина готовит или кушает? – женщина посмотрела на него. – Никогда не понимала, когда ты говорил, что кушающая женщина – это так сексуально… А еще больше удивлялась, когда ты говорил, что по тому, как женщина готовит, ведет себя во время готовки, можно узнать, какая она хозяйка.
- А это на самом деле так, - он отпил чай и с восхищением посмотрел на нее. – Великолепный чай, спасибо!
Ей всегда нравилось, когда он вот так, в первую очередь глазами, выражал искреннее восхищение ее блюдами. Второй муж никогда так не умел. Вспомнив о нем, она сразу стала грустной и медленно опустилась на стул.
- На здоровье, Мархад, на здоровье…
Мужчина тут же уловил перемену ее настроения. Он поставил чашку на стол.
- Лени, мне очень жаль, что так случилось, честно. Очень жаль.
Женщина устало вздохнула.
- Да что уж теперь, Мархад… Наверное, такова была моя судьба. – Она провела пальцем по уголку глаза. – Вот только я не знаю, как теперь жить… Ради чего…
Мархад оперся подбородком на сцепленные руки и молча, смотрел на женщину. Семь лет она была с ним. А шесть лет назад она встретила другого, и ушла к нему. От него она родила ребенка – прекрасного мальчика. И вот сегодня утром, приехав в город, он узнал, что два месяца назад ее муж и пятилетний сын погибли в автомобильной катастрофе. Он не мог к ней не прийти, хотя и знал, что его визит ее не обрадует.
- Я не знаю, что тебе сказать, Лени, - наконец произнес он. – Честно, не знаю… Прости, что пришел, что снова все в тебе растревожил. Но мне хотелось прийти, прийти и сказать, что мне очень жаль, что так случилось. Мне на самом деле очень жаль. Ведь я на самом деле был рад за тебя – честно. Знаю, что не поверишь, но это так.
- Наверное, ничего и не надо говорить, Мархад. Что тут на самом деле можно сказать.
Он смотрел на нее грустным взглядом.
- Я никогда тебе не говорил этого, но меня всегда восхищало твое умение держать себя в руках и не сгибаться. И я всегда поражался тому, насколько ты сильная.
Женщина невесело рассмеялась.
- Если бы ты знал, чего это стоило и стоит…
Он быстро допил чай и достал сигареты.
- Ты не будешь против, если я покурю на балконе?
- Нет, конечно. Пойдем.
Чтобы выйти на балкон, надо было пройти через гостиную. Войдя, Мархад увидел на изголовье кресла ярко-зеленый платок. Он удивленно посмотрел на женщину.
- Ты его сохранила? Я же просил его сжечь.
Женщина взяла платок в руки. Было видно, что его носили вместо шарфика на шее – он был завязан узлом.
- Да не стала я его сжигать, Мархад. Это же твой подарок, тем более, он мне и самой очень нравился. Да и муж был не против, хотя и знал, что это твой подарок.
Мархад взял у нее платок и осмотрел узел.
- Не развязывала?
Женщина улыбнулась и отобрав у него платок, положила обратно на кресло.
- А его и невозможно было развязать… Я снимала его через голову. Знаешь, - она улыбнулась, но уже светло, в ее глазах на миг появилось оживление. – Однажды я решила попробовать и сказала мужу, что если он его развяжет, то я навсегда забуду про тебя. Он в шутку согласился, - она рассмеялась, - но потом, бедняга, мучился весь вечер, так и не смог распутать твой узел, чуть с ума не сошел. А потом швырнул его куда-то, и сказал, что чем так мучиться, он лучше согласится с тем, что я буду помнить тебя всю жизнь. Так мы и не смогли развязать его.
Мархад с грустью погладил платок.
- Лени, наверное, я пойду… - он посмотрел на балкон, где виднелось развешенное белье. – Покурю на улице, а то все белье табаком вонять будет. Скажи, я могу чем-то тебе помочь?
Женщина снова взяла в руки платок.
- Нет, спасибо… Мне ничего не нужно.
Он немного помолчал.
- Если что, ты знаешь, как меня найти… Не стесняйся только.
Она посмотрела на него.
- Хорошо, Мархад.
- Ну, тогда я пойду.
Уже в прихожей, когда он собирался открыть дверь, она вдруг остановила его.
- Мархад, можно тебя спросить?
- Спрашивай.
Она немного помедлила.
- Я хотела спросить тебя об этом последние два месяца – после всего, что случилось. Ты помнишь наш разговор, когда я впервые сказала, что встретила другого и он зовет меня замуж?
Не выпуская дверную ручку он низко склонил голову.
- Помню.
- Помнишь, я в шутку сказала, где он работает, и что его очень легко найти.
- Да.
- Да еще предложила тебе пойти и набить ему рожу.
- Да, - его голос звучал все тише.
- А ты помнишь, что ты мне ответил?
- Да, - она едва расслышала его ответ.
- Ты сказал, что никогда не опустишься до такого. И потом ты добавил очень странную фразу, - женщина с трудом скрывала волнение. – Помнишь, что ты сказал?
- Я сказал, что на свете есть кое-кто посильнее меня, и если он захочет, он сделает ему намного больнее, чем я.
Женщина всхлипнула.
- Мархад… Скажи… Ты тогда меня проклял? Меня и его? Нас?
Мужчина стоял, опустив голову и молчал. Наконец он посмотрел на нее.
- Дай платок, пожалуйста.
- Ты не ответил на мой вопрос.
- Я отвечу, дай платок.
Она протянула ему платок. Взяв, он медленно потянул его за кончик и узел легко развязался. Он протянул платок обратно.
- Я же просил тебя сжечь его. Хотя, ты можешь сделать это и сейчас.
Женщина удивленно посмотрела на платок, потом подняла глаза на него.
- Так получается, ты нас проклял? И поэтому все случилось?
Он посмотрел ей прямо в глаза.
- Я не знаю, каким мужчиной я был для тебя. Наверное, не самым лучшим, если ты решила уйти. Я простил тебя тогда, простил, понял и отпустил. И никогда не проклинал – ни тебя, ни его.
Она без сил прислонилась к стене.
- Прости меня, Мархад.
Он остановился в дверях.
- Я простил тебя уже давно. Шесть лет назад. И мне на самом деле очень жаль, что у тебя все случилось вот так, - он немного помолчал. – Я знаю, это будет банальностью и прозвучит фальшиво, но я скажу только одно – держись. Живи, просто живи. Ты сильная, Лени. Как бы то ни было, жизнь продолжается. А умереть вслед за умершими – это самый легкий и глупый выход. Если Небеса решили сыграть с тобой в такую игру – имей мужество и доиграй ее до конца. Хотя бы ради твоих мальчиков… И еще. После тебя моя жизнь очень сильно изменилась. Я не знаю, лучше она той, прежней, или нет. Но, - он немного помолчал. – Я тебе благодарен за эту мою новую жизнь. Вот… Ну, все... Прощай.
Чувство какого-то непонятного, неописуемого одиночества, которое преследовало его все эти годы, если не всю жизнь, стало невыносимым. Он, согнув голову, медленно брел к своей машине, даже забыв про выкуренную до фильтра сигарету, не чувствуя противного дыма от тлеющего фильтра, не чувствуя, как окурок начал обжигать ему губы. Только открыв дверь, он как будто очнулся. Выбросив окурок, он закурил новую сигарету. Поняв, что ему не избавиться от щемящей душу тоски, он достал телефон и начал молча перебирать контакты – он хотел кому-нибудь позвонить. Начал он почему-то с конца списка контактов. Мельком прочитывая имя, он каждый раз досадливо морщился – все время это был человек, голос которого он хотел услышать сейчас.
В списке осталось всего три контакта. Он медленно прочитывал имя, немного раздумывал и снова щелкал кнопкой. Два контакта и он наизусть помнил, что один из них, самый первый – это «Автосервис». Мастер, паренек золотые руки, к которому он обращался, если что-то случалось с машиной. Не тот человек, который был нужен Мархаду сейчас. А второй контакт он не помнил. Он нажал на кнопку и с недоумением посмотрел на запись. «Аптека». При всем желании Мархад не мог вспомнить, кто это, что это за контакт. Он знал только одно – в последние три месяца он ни в какую аптеку не звонил.
- Хм… - он растерянно потер подбородок. – Что же это за аптека такая, если в последний раз я заходил в аптеку весной… И чего мне всякие аптеки в контакты вносить? Память, память…
И вдруг он вспомнил. Полгода назад он в другом городе познакомился с женщиной. У него очень сильно разболелась голова, и он зашел в первую попавшуюся аптеку и попросил чего-нибудь от головы. Девушка продавец оказалась очень отзывчивым человеком. Подробно расспросив, где и что болит, когда все это началось, она сначала мило пожурила его за курение, потом тщательно выбрала лекарство, кратко пояснила его действие и как его применять. Он сначала принял было все это как обыкновенную вежливость продавца к покупателю. Но его мнение изменилось, когда она позвала свою напарницу, попросила ее подменить, а сама вынесла стакан воды и попросила его принять лекарство при ней и подождать минут пятнадцать результатов. «Без этого я вас никуда не отпущу», - с трогательной заботой сказала она тогда. У нее была такая очаровательная улыбка, что он не смог ей отказать. Когда он выпил лекарство, она вывела его на улицу. Поневоле они разговорились. Его очаровали ее открытость, отзывчивость и доброжелательность. Он узнал, что у нее есть сын, что она разведена, узнал ее имя – Элис. Под конец, после нескольких просьб, она дала ему свой номер телефона.
После этой встречи они перезванивались и переписывались около трех месяцев. Но в последние три месяца он был очень занят и совсем забыл про нее.
- Элис, Элис, - проговорил он задумчиво. – Интересно, помнишь ли ты меня еще… - он набрал ее номер и слушал гудки.
- Алло, - послышался в трубке нежный голос.
- Здравствуй, Элис…
Она не дала ему договорить.
- Мархад, это ты? – в ее голосе была слышна радость. Он улыбнулся.
- Да, Элис, это я. Прости, что так долго не звонил. Как ты?
- Я нормально, - было слышно, что она улыбается. – Не проси прощения, все хорошо. Я рада, что ты позвонил.
Мархад вытащил сигарету.
- И я рад тебя слышать. Ну, рассказывай, как у тебя дела, как жизнь, какие новости?
- Да все по-старому, без изменений. Да и что у меня нового может быть?
Мархад прислушался к ее голосу.
- Слушай, с тобой все в порядке? Или мне показалось?
- С чего ты решил? – в ее голосе послышалось удивление.
- Да вот голос у тебя то ли грустный, то ли задумчивый вдруг стал. Точно все в порядке?
Она немного помолчала.
- Неужели ты понял это по голосу, Мархад?
- А как иначе я мог это понять? Расскажи, что случилось?
- Да в принципе ничего. Ты не обращай внимания, все наладится.
Мархад закурил сигарету.
- Нет уж, Элис. Пожалуйста, расскажи.
- Да долго рассказывать…
- Ничего, я никуда не спешу.
Она видимо раздумывала. Наконец решилась.
- Устала я, Мархад… Муж все никак не отстанет… Я и сама уже не понимаю – разведенная я, или замужняя… Ходит и ходит… Достал…
- А почему не прогонишь?
Она тяжело вздохнула.
- Жалко мне его… Одинок ведь он совсем. Кроме меня и сына у него ведь в городе никого нет. Вот и пускаю. А он как придет, все права качает. И каждая встреча кончается ссорой и ревом в подушку ночью…
Мархад внимательно слушал ее.
- Да уж… Весело… - наконец произнес он.
- Ага… Прямо такое веселье, что утопиться охота… А еще зовет с собой новый год встретить… В компанию какую-то, где я никого не знаю.
- Ты согласилась?
- Нет, конечно. Если б знал, какой из-за этого скандал был… Да еще при сыне. А он ведь взрослый уже, четырнадцать лет. Он и его звал, так чтобы туда не пойти, мой решил с друзьями новый год на базе отдыха встречать. В общем, вот такие дела. Ты уж прости, что я тебя сразу загрузила.
Он немного подумал.
- Так ведь до нового года еще три недели есть. Может, все еще наладится.
- Нет, Мархад, - устало сказала она. – Ничего уже не наладится… Я его уже ненавижу.
- И как же будешь новый год встречать?
- Ай… - он был уверен, что она упрямо мотнула головой. – Даже не думаю об этом. Сын будет с друзьями, уедут двадцать девятого, приедут второго числа. Вообще никого не хочу видеть. Дома буду, двери закрою, свет выключу, телефоны отключу и буду тихонько сидеть и напиваться, - он слышал, как она усмехнулась.
Внезапно у него родилась идея.
- Элис, приезжай ко мне. Я буду очень рад.
Видимо, она не сразу придумала, что сказать.
- Нет, Мархад, спасибо… Что ты…
Но он уже принял решение.
- Нет, Элис, отговорки не принимаются. Я жду тебя тридцатого числа. Я сегодня же напишу подробно, как ко мне приехать и скину тебе на электронку.
- Мархад, на самом деле, не надо. Я не приеду.
Он проговорил чуть слышно, с нежностью и грустью.
- Элис, прошу тебя… Пожалуйста, приезжай… Я на самом деле буду очень рад.
Она некоторое время помолчала.
- Ну хорошо, я подумаю.
Он радостно улыбнулся.
- Спасибо, Элис!
Через час он отправил ей письмо, в котором подробно расписал, где живет и как к нему удобнее приехать.
Тридцатого декабря он утром отправил ей смс-ку, чтобы узнать, как она. Где-то внутри он был уверен, что она напишет ему, что не едет. И поэтому он почувствовал странное, почти забытое волнение, когда прочитал ее ответ о том, что она выезжает после обеда.
Ближе к вечеру он не спеша вышел во двор, открыл гараж и выкатил свою машину во двор. Оставив ворота гаража открытыми, он вернулся в дом, поставил чайник, вышел обратно и закурил сигарету. В начале улицы показалась огни – это была она. Он улыбаясь ждал ее, когда она подъехала, он жестом показал ей, чтобы сразу заехала в гараж. Водителем Элис была опытным – он одобрительно хмыкнул, видя, как аккуратно и точно она завела машину внутрь.
- Привет, - она улыбнулась очаровательной улыбкой, - прости, что опоздала, на дороге скользко, пришлось медленно ехать.
- Привет, - ответил он, - я рад, что ты приехала. Я сейчас закрою гараж и пойдем в дом.
- Подожди, - она открыла багажник и достала два довольно больших пакета, - я тут кое-чего привезла.
Он удивленно посмотрел на нее.
- Ну что ты… Зачем? Не стоило беспокоиться, все же есть.
Она и слушать не хотела.
- Ну как зачем? В гости – да без гостинцев – это как же? – Она решительным жестом протянула ему пакеты. – Давай, давай, бери.
Зайдя домой, они прошли на кухню. Он начал выкладывать продукты из пакетов, она тем временем мыла руки и заодно осмотрелась. Сразу было видно, что кухня сугубо мужская – все подчинялось строгой рациональности. Не было никаких женских штучек вроде кружев, ламбрекенов, трогательных ухватов и рукавичек на крючочках. Темно-синие обои на стене, белая тюль на окне, сине-желтая мебель. В тон мебели была подобрана и посуда – желтенькие тарелки и чашки радовали глаз. Но что ей очень понравилось, так это то, что на кухне было очень чисто. Везде был порядок, даже обилие кухонных агрегатов было разложено и расставлено аккуратно и по порядку. Словом, все говорило о том, что обустраивая кухню хозяин руководствовался принципом «Все должно быть под рукой».
Тем временем он быстро разложил привезенные ею продукты по полочкам и в холодильнике.
- Ну ты и привезла так привезла, - улыбнулся он. – Всем этим можно пировать месяц.
Она улыбнулась в ответ.
- Скажешь тоже, месяц.
Он налил ей чай.
- Так, давай, ты пока чайку, а я тебе расскажу, что мы будем делать. – Она кивнула. – Итак, сейчас ты пойдешь в баньку, потом покушаем, а затем будем украшать елку и на сегодня все, тебе надо отдохнуть с дороги. Идет?
Она широко открыла глаза.
- Баньку? У тебя есть баня?
Он удивился.
- Есть, а что? Ты не любишь баню?
Она пожала плечами.
- Люблю, просто я сегодня устала с дороги очень и боюсь, на баню уже силенок не осталось. Не сердишься?
Нет, конечно. Можешь тогда принять душ.
Она обрадовано кивнула.
- Вот душ – это самое то!
- Тогда пойдем, я тебе все покажу и объясню.
Зайдя в душевую, он открыл шкафчик и достал оттуда пакетик. Протянув его девушке, он сказал:
- Так, здесь для тебя халатик. Думаю, я угадал с размером. Для меня было важнее, чтобы он был из натуральных материалов и приятен для тела. – Увидев ее взгляд, он буквально ткнул пакетик ей в руки. – Бери, бери, не стесняйся. Так, - он указал на полку, где стояли флаконы, - тут шампуни, мыло, все такое, ты сама разберешься. И вот еще, - он вынул из шкафа огромное банное полотенце. – Вот. Если нужны тапочки – они вот тут, - он отдернул занавеску. – Ну, думаю, с кранами ты разберешься. Не торопись, плескайся на здоровье, - улыбнулся он и вышел из комнаты.
Она быстро отрегулировала температуру воды и с наслаждением подставила лицо под струйки воды. Она стояла так очень долго, время от времени поворачиваясь, чувствуя, как вода стекает у нее то по груди, то по спине. Губами она чувствовала сладковатый привкус – вода была не то, что у них в городе – чистая, вкусная, мягкая и в ней совсем не чувствовалась хлорка.
Когда она в халате и в полотенце, намотанном на голову в виде тюрбана, вышла на кухню, ее уже ожидал ужин. Он немного смущенно развел руками.
- Ты уж прости, что ужин такой скромный. Тут только каша, котлеты и салат. Я планировал основные блюда на завтра, - добавил он с улыбкой.
- Да хватит тебе извиняться, - она села за стол. – Все хорошо же.
После ужина они зашли в гостиную. Он принес огромную, пушистую ель.
- Это настоящая елка, - пояснил он, принеся ведро воды. – Если не поставить ее в воду, она очень быстро осыпается, поэтому я придумал такое, - с этими словами он принес что-то вроде ящика, поставил в него ведро, сверху прикрыл аккуратной крышкой и отверстием посередине. – Тут она может стоять хоть до весны, - сказал он, вставив ель в отверстие. – Главное, не забыть подливать воду. Затем он достал из шкафа две большие картонные коробки.
- Открывай, - сказал он, улыбаясь.
- Ой… - проговорила она, открыв первую коробку. – Как красиво…
В коробке, аккуратно переложенные ватой лежали елочные игрушки – крупные стеклянные шары. Некоторые были с рисунками и узорами, некоторые были просто покрашены, но покрашены, казалось волшебной краской – они играли и переливались на свету как живые. Она осторожно взяла одну игрушку в руки и поднесла ее к лицу, чтобы рассмотреть получше. Стеклянный шарик казалось ожил от ее тепла, на темно-синем стекле вдруг выступил рисунок – домик в зимнем лесу. Она чуть повернула игрушку и с удивлением увидела, что рядом с домиком появился Дед Мороз.
Он с грустной нежностью смотрел, как она, забыв обо всем на свете, удобно усевшись на полу любовалась игрушками – как маленькая девочка. А она тем временем доставала одну елочную игрушку за другой и крутила их на ниточках, брала в ладони, иногда подносила к самим глазам. Одна игрушка привела ее в полный восторг. Это была большой стеклянный шарик, он с трудом уместился у нее в ладонях. На первый взгляд в нем не было ничего примечательного, обычный белый шар, но когда она посмотрела через него на свет, она тихонько вскрикнула.
- Мархад, - прошептала она чуть слышно. – Какое чудо… Ты только посмотри…
Она осторожно поворачивала шарик и рассматривала мир внутри него – волшебный, призрачный лес, прозрачные деревья, крупные снежинки. Самым удивительным было то, что через этот лес она видела свои пальцы по другую сторону стекла – это было так необычно. Она долго не могла оторваться от игрушки и когда наконец посмотрела на него, ее глаза сияли радостью.
- Слушай, а откуда у тебя такие игрушки, - спросила она. – Я никогда в жизни таких не видела.
- Это подарок от одного моего друга, - сказал он, подсаживаясь к ней. – Он подарил мне их очень давно. Теперь наверное таких уже точно не делают. – Он взял в руки большой ком ваты. – Ну что, будем украшать елочку? Я буду раскладывать вату, а ты развешивай игрушки, как тебе нравится. А потом вместе повесим гирлянду, идет?
Елка была высокой и она не доставала до верхних веток. Он принес стул и она взобралась на него. Он стоял внизу, с коробкой в руках, а она осторожно брала игрушки и аккуратно развешивала их по веткам. Иногда она останавливалась, держа игрушку в руках и раздумывая, где она будет смотреться лучше всего. А иногда, украдкой, стараясь, чтобы он не заметил, прикасалась лицом к ели, вдыхая сказочный аромат хвои и чувствуя приятное покалывание мягких иголок. «А мне казалось, что елки так не пахнут, - думала она про себя. – Или я просто все успела позабыть?» Наконец она развесила все игрушки, в коробке остался только белый шар, который очаровал ее.
- А можно его мы не будем вешать? – спросила она. – Мне хочется положить его на стол, сидеть и смотреть в него. Можно?
Он улыбнулся.
- Конечно можно.
Она с радостной улыбкой спрыгнула со стула и осторожно положила шарик на стол, а вокруг разложила оставшуюся вату, чтобы он не скатился. Он тем временем принес гирлянду. Она помогла ему развесить ее. Затем он выключил свет и отвел ее в дальний угол комнаты.
- Закрой глаза, скажи «Елочка, зажгись», три раза хлопни в ладоши и открой глаза, - сказал он.
Открыв глаза, она замерла от восторга – комнату заливал призрачный и струящийся свет, елка казалось, переливалась огнями. От радости она захлопала в ладоши и подошла к елке. В свете огней гирлянды игрушки светились изнутри волшебным цветом, ей даже показалось, что рисунки на игрушках ожили. Она тихонько касалась их пальцами, и ей казалось, что на этой олень чуть повернул голову и посмотрел на нее, а на другой ей виднелся подмигивающий заяц. Решив проверить, она поднесла к свету свою любимую игрушку и чуть не уронила шарик – лес внутри жил, там настала ночь, и на невесть откуда взявшемся в белом стеклянном шаре темно-синем небе горели звезды. Даже ее пальцы, видные через стекло, казались сказочными, призрачными тенями на ночном небе.
Любуясь, она не заметила, как он принес поднос с вино и фруктами.
- Давай сядем прямо здесь, - сказал он. – Под елкой. Ты не против? И зажжем свечи.
Не выпуская из рук шарик, она села по-турецки. Он тем временем достал из шкафа свечи, вставил их в канделябр и зажег, а гирлянду выключил. Она все так же держала шарик в руках.
- Он такой удивительный, я уже боюсь смотреть в него в свете свечи, - улыбнулась она.
Разливая вино, он покачал головой.
- Не бойся, ты его уже согрела своим теплом и он полюбил тебя. Не бойся, посмотри. Но, - он протянул ей бокал. – Давай для начала выпьем.
Они осторожно чокнулись.
- За встречу, - сказала она улыбаясь.
- За тебя, - улыбнулся он в ответ.
- За нас, - подытожила она.
Отпив глоток, она осторожно поднесла игрушку к свету. Теперь, когда она уже знала, что за игрушка у нее в руках, она держала его осторожно, кончиками пальцев. Сначала она ничего не увидела, но медленно поворачивая его она увидела огонек свечи и на миг замерла. А потом снова начала осторожно поворачивать шар. Внутри огонь свечи превратился в полную луну, которая казалось, двигалась по небу вслед за движениями ее пальцев. И что удивительнее всего – этот огонь, эта луна заливала лес таким теплым бледно-оранжевым светом. Наконец луна скрылась – ее рука заслонила огонь. Но теперь она знала, что стоит чуть повернуть шар – и луна взойдет снова.
Через некоторое время она почувствовала усталость. Он заметил.
- Если хочешь, я постелю тебе, - сказал он.
- Нет, я просто вот тут полежу на диване, полюбуюсь нашей елочкой, - она положила голову на подушку.
- Тогда я пока все это уберу, - он взял поднос. – Хочешь, включу гирлянду?
- Нет, вообще не включай свет, я хочу посмотреть на елку в темноте, - ответила она поспешно.
Он задул свечи и унес поднос, а она лежала и смотрела, как на игрушках то и дело вспыхивали искорки – видимо, они чуть двигались и свет из окна иногда падал на них. Зачарованная этими бликами она не заметила, как уснула. Осторожно зайдя в комнату, он увидел, что она крепко спит. Он тихонько подошел к ней, присел на корточки и долго смотрел на нее – смотрел очень нежно. Потом принес одеяло и укрыл ее.
- Спокойной ночи, Элис, - прошептал он и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
На следующее утро она проснулась поздно – был уже одиннадцатый час. Спросонок она несколько мгновений лежала, не понимая, где она, но вспомнив, радостно улыбнулась, спрыгнула с дивана и подошла к елке. Когда он зашел, она стояла рядом с елкой и осторожно гладила зеленые иголки и вдыхала аромат хвои.
- Доброе утро, - улыбнулся он. – Как спалось?
- Я даже не заметила, как уснула, - ее голос был звонким от радости. – А спалось прекрасно.
- Тогда умывайся и будем завтракать. А потом сходим, прогуляемся.
- Хорошо, я быстренько тогда, - она побежала в ванную.
После завтрака они вышли на улицу. Был чудесный, тихий день. Несмотря на облака, было очень светло, она шагала рядом с ним и с интересом оглядывалась вокруг. Она впервые приехала в этот город, и ей было любопытно, особенно потому, что он жил в районе, где были частные дома. Видимо, понимая ее, он шел медленно, чтобы она успевала все рассмотреть. А она забыв обо всем, рассматривала необычные деревянные и каменные дома, где могла, заглядывала во дворы, подолгу и с любопытством смотрела в окна. В полный восторг ее привели гуси, медленно переходившие улицу, она даже хотела погладить собаку, которая выползла из-под ворот одного дома. Ей, жительнице огромного города, никогда не бывавшей в деревне, все это было в диковинку. А еще она с удовольствием вдыхала морозный, чуть влажный и пахнущий подтаявшим снегом воздух – она и забыла, что воздух может пахнуть снегом, а не дымом от машин…
Пройдя несколько улиц, они оказались в городе – кругом были многоэтажные дома, стало больше машин. Но и тут она с интересом разглядывала балконы с трогательными занавесками, витрины магазинов, прохожих. Она, казалось, всей кожей чувствовала, что в этом небольшом городе нет той холодной отчужденности и равнодушия, которым пропитаны все мегаполисы. Все люди казались ей добродушными и отзывчивыми. А может, это была магия нового года, атмосфера праздника – она не могла понять. Но ей было интересно и хорошо. Поэтому она с удовольствием слушала объяснения своего собеседника и радовалась новизне. По ее просьбе они зашли и в несколько магазинов – не ради покупок, а просто так. Ей хотелось посмотреть, какие тут есть товары, чем тут торгуют, интересны были и цены. Но в одном магазине она не удержалась и купила небольшую чашку с изображением города – на память.
Затем они направились обратно, но по пути заглянули на площадь, где обычно проводились новогодние торжества. Она подолгу останавливалась и рассматривала снежные и ледяные фигуры, на некоторые даже взбиралась и садилась на них верхом или стояла с радостной улыбкой. А праздничная ель поразила ее своими размерами – она была огромной. Подойдя к ней почти вплотную, она смотрела на нее, задрав голову и в немом восхищении.
Было уже около восьми часов вечера, когда они вернулись домой.
- Если хочешь, ты пока прими душ, - сказал он ей после легкого ужина. – Тебе надо будет хорошенько высохнуть, потому что новый год мы встретим не совсем обычно, - таинственно улыбнулся он.
Она хотела сказать, но видимо, колебалась. Он вопросительно посмотрел на нее.
- Ты что-то хочешь сказать?
- Знаешь, я хотела тебя попросить, - она смущенно потерла руки. – Если можно, давай в новогоднюю ночь никуда не пойдем… Я просто не люблю, когда кругом много людей… Для меня новый год всегда был домашним праздником, а все эти шатания по улицам, петарды под ногами – это не мое. – Она посмотрела на него с просьбой. - Ты не сердишься?
Он подошел к ней.
- Конечно, не сержусь. Я и сам не люблю всей этой толпы. И мы никуда не пойдем, но я тебе обещаю, ты все это увидишь.
Она удивилась.
- Как это?
- Увидишь, а пока пусть это будет тайной. Ну, давай в душ, нам скоро собираться. Если к твоему выходу меня не будет, не теряй меня, я буду во дворе, хорошо?
- Хорошо.
Выйдя из душа, она увидела, что его нет, вероятно, он, как и сказал, был во дворе. Она зашла в гостиную и полюбовалась елкой, включила телевизор. Было около одиннадцати, когда он вошел к ней.
- Ну как, успела высохнуть?
- Да, - ответила она, поднимаясь с дивана. – Главное, волосы высохли.
- Тогда оденься потеплее и пойдем, - он улыбался загадочно.
- Куда? – она не могла скрыть удивления.
Он взял ее за руку.
- Давай, одевайся и пойдем.
В полном недоумении она оделась, надела предложенные им валенки и вышла следом во двор. Он завел ее за дом и показал куда-то наверх.
- Нам туда.
Потрясенная она подняла голову. Видимо, это было дерево, насколько она могла понять в темноте. Где-то высоко, выше даже дома среди уцелевших веток виднелось что-то вроде стеклянного скворечника.
- Что это?!
Он взял ее за руку и проговорил грустным голосом.
- Это, Элис, моя мечта… Ты все увидишь, пойдем.
С другой стороны дерева была пристроена винтовая лестница. Пока они поднимались, он все объяснил.
- Это было очень старое дерево. Много лет назад, во время сильного ветра его верхушка сломалась. Но я не стал спиливать его под корень. С самого детства я мечтал иметь домик на дереве и вот я решил эту мечту воплотить. Оставил целую часть дерева, а сверху, среди веток, устроил себе что-то вроде беседки. А в этом году, когда пригласил тебя на новый год, решил встретить его с тобой именно здесь.
Поднявшись, они вошли в маленькую комнатку. Она была сделана из алюминиевого каркаса и сплошь застеклена. В одном углу стояла жаровня, в центре был небольшой столик, рядом два кресла.
- Садись вот сюда, - пригласил он.
Она с недоверием оглянулась.
- А мы здесь не замерзнем?
Он рассмеялся.
- Нет, не замерзнем, все предусмотрено. Это автомобильные кресла, от моей старой машины, я их тут приспособил. И сделал электроподогрев. А еще устроил хитрую жаровню, она сейчас нагреется и нам будет вообще тепло.
Все еще не веря, она осторожно прикоснулась к сиденью рукой. Оно было очень теплым. Она села, он укрыл ее пледом, и ей почему-то сразу стало уютно и тепло. Устроившись поудобнее, она с улыбкой следила, как он колдовал у жаровни. Скоро комнату наполнил аромат жареного мяса и у нее сразу потекли слюнки.
- Шашлык? – спросила она с интересом?
- Нет, это мясо на гриле, - ответил он, не оборачиваясь. – Скоро будет готово. А ты пока любуйся красотами.
Только тут она посмотрела в окно и удивилась. С высоты открывался чудесный вид – настолько, что она встала и подошла к окну. Прямо под ее ногами раскинулись крыши домов, были видны дворы, улица, кое-где в небо поднимался дымок – видимо, не они одни жарили шашлыки. А вдали раскинулось море разноцветных огней – это был город. Но больше всего ее удивило и обрадовало то, что отсюда открывался прекрасный вид на праздничную площадь с елкой – ту, на которой они были днем.
- Как красиво! – воскликнула она.
- Я же обещал тебе, что мы никуда не пойдем, но ты все увидишь, - он расставлял по столу тарелки с мясом, жареной на углях картошкой и овощами на небольших шампурах. – Ну что, сядем, встретим новый год?
- А как мы узнаем, когда будет полночь? – спросила она садясь.
- Мы услышим. У нас в городе есть башенные часы, они пробьют. А еще в полночь и в час ночи обещали какой-то грандиозный салют, надеюсь, это будет не простая похвальба.
Они сели, он открыл шампанское и разлил по бокалам. Донесся далекий звон часов.
- Раз, - сказал он, улыбаясь.
- Два, - подхватила она, поднимая бокал.
- Три.
- Четыре. С новым годом, Мархад.
- Пять. С новым счастьем, Элис.
На двенадцатом ударе они чокнулись и выпили.
- Ой, смотри, смотри! – воскликнула она, указывая на окно. В небе бесшумно раскрылся веер из зеленых огоньков и только после этого до них долетел сухой звук взрыва – это начался салют. Зрелище было настолько завораживающим, что она встала и подошла вплотную к окну. С замиранием сердца она следила, как в темном ночном воздухе раскрывались огненные бутоны, расцветали и таяли неведомые, разноцветные цветы. Через пять минут все стихло, но она еще немного постояла у окна, не в силах прийти в себя от увиденного.
- Как же это красиво, оказывается, - проговорила она мечтательно и удивленно. – Я даже представить себе не могла… Одно дело, когда смотришь на это вблизи и с земли, а тут… Такое чувство, что ты тоже в небе и наблюдаешь это как будто с ковра-самолета…
Он стоял сзади, после ее слов он снова наполнил ее бокал.
- Выпьем за чудо, Элис.
Они чокнулись, затем сели за стол. Мясо было великолепным, она с аппетитом скушала свою порцию. Через некоторое время она без сил откинулась на спинку.
- Мархад, все, в меня больше не лезет, - рассмеялась она.
- Хорошо, мы покушаем позже, - он быстро убрал тарелки со стола, оставил только бокалы с вином и сыр. – Тем более, сейчас народ потянется на площадь, будем смотреть. Да и салют скоро.
Они сидели и смотрели, как постепенно площадь наполняется людьми. Им они казались смешными разноцветными точками на белом снегу – они так смешно ходили, бегали, суетились, что она даже рассмеялась, глядя на них. Все чаще и чаще до них начали долетать щелчки – это взрывались петарды. В нескольких местах в небо метнулись разноцветные искорки – видимо, люди запускали в небо ракеты. И посередине всего этого стояла покрытая бегущими огнями елка – высокая и очень красивая. Некоторое время она смотрела только на нее, не в силах отвести глаз от гипнотического мелькания огней иллюминации. Ровно в час ночи в небе снова расцвел первый цветок новогоднего салюта. С площади послышался неясный гул – видимо, люди встречали каждую вспышку возгласами восторга.
Через пять минут салют кончился, но с площади донеслась музыка – началась дискотека. А Элис сидела с бокалом в руке, задумчиво посматривала в окно на зимнее ночное небо, слушала музыку и смотрела на тихо тлевшие угольки в жаровне. Ей было так хорошо и спокойно на душе – ее удивляло это чувство, оно было не то что незнакомым, а скорее, давно позабытым. Поэтому она тихо сидела, поглаживая пальцами тонкие стекла бокала и смотрела на угли. Видимо, понимая ее, Мархад сидел рядом и молчал, за что она была ему очень благодарна – за это молчание.
Угли в жаровни давно потухли и покрылись толстым слоем серого пепла, в беседку начал заползать холод, но она никак не хотела уходить, никак не могла пересилить себя и расстаться с этим чудом. Только когда у нее начали мерзнуть руки и ноги она нехотя поднялась.
Оказалось, что они сидели в беседке почти до утра – было уже четыре часа. Дома ее моментально разморило от тепла и выпитого. Она с трудом разделась и кое-как успела дойти до своего дивана. Мархад включил телевизор, шел какой-то концерт, но она с трудом дослушала одну песню. Глаза закрылись сами собой и она снова увидела в черном небе расцветающий салют. Затем перед ее внутренним взором встали живые, бегающие огоньки от угольков в жаровне. Она улыбнулась, засыпая, зачем-то захотела поймать один из огоньков и заснула. Некоторое время Мархад не смотрел на нее, увлеченный концертом, но потом что-то привлекло его внимание, и он посмотрел на девушку. Рука, красивая, мягкая, маленькая и нежная девичья рука выпала из-под одеяла и свешивалась почти до пола – он немного полюбовался ею и осторожно поправил ее. Затем выключил телевизор и вышел из комнаты.
На следующий день она вся растрепанная и розовая от сна и смущения вышла на кухню. Мархад готовил завтрак, но посмотрев на часы, она поняла, что это будет скорее обед.
- Доброе утро, Мархад, - голос у нее был слегка хриплым от сна. – Ты наверное думаешь, что я такая соня…
- Ничего и не думаю, - улыбнулся он. – С добрым утром. И ты как раз вовремя – у меня все готово. Сейчас покушаем и сходим, погуляем, погода чудесная, ты посмотри.
Она подошла к окну, и сон моментально слетел с нее. За окном был чудесный день, в пронзительно голубом небе ярко светило солнце, а деревья, дома, все вокруг было покрыто искрившейся на свету изморозью – как белым кружевным покрывалом. Она быстренько умылась, привела себя в порядок и вышла к столу.
После обеда она сама торопилась скорее выйти на улицу. А выйдя, долго стояла во дворе, оглядываясь вокруг, осторожно прикасаясь к белым и пушистым веткам рябины, вдыхала свежий морозный воздух и тихонько смеялась, щурясь от яркого солнца. В этот раз он повел ее в городской парк и она, боясь проронить хоть слово, молча и медленно бродила среди деревьев. Вокруг было так тихо, что она вздрагивала при каждом своем шаге – ей все казалось, что снег скрипит так громко, что с деревьев осыплется весь иней. Поэтому она даже не шагала, а опустив голову, медленно волочила ноги в валенках по снегу, иногда оборачиваясь и с улыбкой разглядывая, какие она оставляет за собой борозды. А иногда смотрела, как при каждом шаге сухой снег искрящимся порошком, сыпучей волной набегает на носок валенка, а потом опадает, оставляя после себя мелкую пудру – тонкий слой мельчайших снежинок. Временами она слышала треск ветвей и замирала, следя, как вслед за треском ветка вздрагивает и с нее сыплется снег – с тихим шелестом. Однажды это произошло прямо над ней, и снег упал прямо на ее лицо, отчего она втянула голову в плечи, чуть присела, зажмурившись, а потом весело рассмеялась. Она улыбалась и щурилась, когда подбежавший Мархад осторожно отряхнул снег с ее носа и бровей. А он потрогав ее руки, заметил, как она замерзла.
- Ты скоро окоченеешь ведь, Элис. Давай пойдем, погреемся, - предложил он.
- А как погреемся?
- Покатаемся на санках, - улыбнулся он.
- Давай, - она взяла его за руку.
Когда они пришли на площадь, гулянье было в самом разгаре. Элис, позабыв обо всем на свете, вклинилась в толпу детей, и стала вместе с ними кататься с горки. Через некоторое время ее радостный визг уже перекрывал детские крики, она уже успела подружиться с каким-то мальчиком, который без всяких колебаний уступил ей свои санки. Мархад с улыбкой следил, с каким радостным смехом она неслась вниз по ледяной дорожке. В конце, чтобы остановиться, надо было санки осадить. У всех детей, даже маленьких девочек, это получалось мастерски. Одна Элис, видимо, не умела этого делать и поэтому вместо остановки она валилась набок и дальше летела кувырком, приводя всю детвору в неописуемую радость. Впрочем, это валяние в снегу и ей самой доставляло не меньшую радость. Наконец, где-то через пару часов, она подбежала к нему – вся красная, растрепанная, разгоряченная, но счастливая.
- Мархад, это было чудесно! Давно я так не веселилась и не бесилась, это здорово! – ее голос звенел от восторга и радости.
- Снегурочка ты моя, - рассмеялся Мархад, - давай помогу отряхнуть снег, а то ты похожа на снеговика!
Откуда-то наползли облака, солнце скрылось, стало чуть темнее, наступал вечер. Было очень тихо, не было ни единого ветерка и вдруг, с тихим шорохом пошел крупный снег. Они шли по улице, взявшись за руки. Она смотрела, как падает снег, поднимала голову, и ей казалось, что снежинки летят ей прямо в глаза. Она на какой-то миг испуганно закрывала глаза, а потом счастливо улыбалась, чувствуя, как снежинки садятся ей на ресницы. Иногда, когда это чувство было особенно сильным, она даже боялась открыть глаза – чтобы не смахнуть снежинки с ресниц. Закрывая глаза, она чувствовала, как крупные снежинки падают на ее лицо, и она вздрагивала, чувствуя, как они щекочут ее щеки, скатываясь по ним. А потом девушка снова открывала глаза, и перед ней вставал призрачный мир – ее и в то же время не ее мир – укрытый кружевной пеленой тихо падающего снега. И снова они молчали – она, вся отдавшаяся волшебной тишине зимнего вечера, он – не желавший своим голосом нарушить очарование вечера.
Придя домой, он угостил ее легким ужином. Потом, потрогав ее мокрые от пота волосы, он непререкаемо заявил:
- Элис, тебе обязательно надо в баньку сегодня. После такого дня душ – это не то.
Она послушно согласилась.
- Тогда пойдем, я тебе все покажу.
В чистой и уютной бане он начал ей объяснять:
- Здесь – холодная вода, здесь – горячая. Вот отсюда, – он указал на небольшое ведерко, - будешь плескать на камни, это хлебный квас. Ты любишь париться? – спросил он ее, беря в руки веник.
- Да не особо. Я люблю дышать через веник, а хлестать – не очень, - смущенно произнесла девушка.
- Тогда я дам тебе веник со зверобоем и смородиной, у него дух легче, - Мархад принес из предбанника другой веник. – Ну, вроде все. Легкого пара тебе!
Оставшись одна, девушка села на полок и зачерпнув немного кваса, плеснула его на камни. По бане тут же разнесся несравнимый ни с чем хлебный дух, из печи пыхнуло приятным жаром. Она пропарила веник и поддала еще жару. С наслаждением вдохнув хлебный аромат, она приложила веник к лицу, и ей показалось, что она вернулась в лето – от веника шел волшебный аромат весеннего леса и цветущего сада.
Она сидела так долго, прогреваясь, каждой клеточкой чувствуя истинное блаженство. По спине, щекоча, скатывались капельки пота. После очередного она вздрогнула от приятного щекотания, чем вызвала настоящий обвал – капельки, доселе державшиеся на коже, покатились с нее градом, так что она поежилась.
Наконец она почувствовала, что дальше просто не может сидеть так. Она вышла в предбанник и с удовольствием вдохнула морозный воздух – в дощатом предбаннике было холодно. Затем она села на корточки и с наслаждением чувствовала, как остывает. Подняв голову, она заметила, как над нею клубится тонкий белый пар. Немного придя себя, она снова забежала в баню.
Когда она вернулась, он протянул ей стакан чая со смородиновым вареньем.
- С легким паром, Элис! На, выпей вот это.
- Спасибо, Мархад, - она с наслаждением выпила. Прохладный чай приятно освежал.
- Кушать хочешь?
- Нет, - она отрицательно покачала головой. – Мне бы теперь завалиться и спать, - она улыбнулась.
Мархад улыбнулся в ответ.
- Хорошо, ложись. Тем более, наконец, я смог постелить тебе нормальную постель, а то ты все на диване и на диване.
Он проводил ее в гостевую спальню.
- Вот, ложись, - сказал он. – Отдыхай. Если что – меня не жди, я тоже в баньку схожу, ладно?
- Хорошо. Так ты не обидишься, если я засну?
- Нет конечно, что ты, спи.
Оставшись одна, девушка слышала, как захлопнулась входная дверь. Немного поколебавшись, она разделась и легла. Голова сразу утонула в мягкой и пышной подушке, ватное, но такое легкое, будто невесомое, одеяло окутало ее. От постели шел морозный аромат свежего снега – видимо, он, перед тем как постелить постель, проветрил его на воздухе. Она с наслаждением потянулась и закрыла глаза. Через мгновение ей стало тепло, одеяло ласкало ее при каждом движении, от подушки шел опьяняющий аромат зимней свежести, ей казалось, что она летит куда-то. Глаза закрылись сами собой, и она уснула с улыбкой на губах…
На следующее утро она проснулась рано, видимо, необходимость отъезда давала о себе знать. Он приготовил завтрак, они кушали, говоря о каких-то мелочах. После завтрака она быстро собралась, а он успел прогреть ее машину. Выведя машину из гаража, она остановилась и вышла из машины.
- Спасибо тебе, Мархад за праздник, - сказала она, притронувшись к его руке. – Мне очень понравилось.
- Не за что, Элис, - он смотрел на нее грустно и нежно. – Это тебе спасибо, что подарила мне такой новый год. А вот это тебе, - он протянул ей коробку, - на память об этом новом годе.
- Что это? – спросила она, беря коробку в руки.
Он загадочно улыбнулся.
- Увидишь, когда приедешь. Только не роняй, ладно?
Она положила коробку на сиденье.
- Спасибо еще раз, Мархад.
Они некоторое время помолчали. Наконец она открыла дверцу.
- Мне пора…
- Счастливого пути, Элис… Позвонишь мне, как приедешь?
- Хорошо. До свиданья.
- До свиданья.
Он следил за ней, пока машина не скрылась за поворотом. Потом закрыл ворота гаража и долго курил, сидя в беседке. Его рука машинально гладила соседнее сиденье – то, в котором сидела она. Он как будто старался прочувствовать ее еще раз. Зайдя в дом, долго, с грустной улыбкой смотрел на ее халат, висящий в душевой, погладил ее полотенце. Затем снова вышел во двор, постоял, вышел за ворота, закурил и стал рассматривать ее следы – следы маленьких ног в таких маленьких и трогательных сапожках. Грустно вздохнув, он пошел обратно. Он уже открывал входную дверь, когда его остановил звук открывшейся калитки. Обернувшись, он увидел, как во двор входит молодая женщина – блондинка с длинной светлой шубе.
- Здравствуй, Мархад, - голос у женщины был очень приятный. – Можно к тебе?
Мархад устало усмехнулся.
- Ну как я могу тебе запретить? Конечно можно, проходи.
Женщина вскинула брови.
- Неужели узнал?
- Ну как же тебя не узнать, богиню Любви… А сестры-то твои где? Почему одна?
Женщина облегченно вздохнула, затем досадливо махнула рукой.
- Вот и хорошо, что узнал. А сестры не захотели. Страсть сказала, ей тут делать нечего, коли страсти нет, Ревность чуть не подохла от ревности и отказалась прийти. Разлуке же тут вообще делать нечего. Так что, осталась одна я.
- Ну что же, я тебе рад. Проходи, чаю попьем, посидим.
Они прошли на кухню, женщина с удовольствием отпила чая их чашки. Некоторое время в комнате висело молчание. Первым его нарушила женщина.
- А ей понравилось, Мархад, - сказала она, задумчиво поглаживая чашку тонкими пальцами. – Ей очень понравилось.
- Я рад, - ответил он, и почему-то поправил магнитик на дверце холодильника.
- А тебе? Тебе понравилось? – спросила женщина в упор.
- Да, понравилось.
- А она? Она ведь тебе очень нравится, Мархад.
Он грустно посмотрел в окно.
- От тебя ведь все равно ничего не скроешь… Она мне очень нравится.
- Так почему ты не сказал ей об этом? Ведь она единственная женщина, которую ты хотел бы видеть рядом с собой, разве не так? Почему ты даже не притронулся к ней?
Он молчал. Видя, что не дождется ответа, женщина встала, подошла к нему и притронулась до его плеча.
- Скажи, почему ты не вошел к ней? Тогда, после бани… Ведь она бы не отказала.
Он сел за стол и обхватил лицо руками. Женщина осталась стоять у окна. Немного спустя она, не оборачиваясь к нему, грустно сказала:
- Испугался…
- Да, я испугался.
Она села напротив.
- Чего же ты испугался на этот раз?
- Всего, наверное.
- Опять испугался того, что у тебя ничего не получится?
- Ты не понимаешь, каково это – быть мужчиной, который не может.
Она раздраженно отмахнулась.
- Мархад, не говори такого… Я-то знаю, что ты можешь доставить удовольствие женщине и без всякого секса.
Он посмотрел на нее.
- Только беда в том, что я считаю это не настоящим сексом, а суррогатом. В такие минуты я считаю себя обманщиком.
- Это ты так считаешь, или тебе внушили такую мысль?
- А какая разница? Главное, что я так думаю.
Женщина устало вздохнула.
- Ну ладно… Но ведь ты мог ей сказать, что она тебе очень нравится? Мог хотя бы поцеловать?
- Мог бы.
- А почему не сказал? Почему не сделал это?
Он потер лоб, пригладил волосы.
- Ну поцеловал бы… И все это случилось бы, потому что ни я, ни она могли бы не удержаться. И получился бы не праздник, а стандартный мужской набор…
- И какой это набор?
- Ну как какой… Пригласил, накормил, напоил, развлек и переспал… В общем, дешевый, банальный мужской набор.
- А так у тебя что получилось? Пригласил, накормил, напоил, развлек и все? Даже до мужского стандартного набора не дотянул.
Он молча и задумчиво осмотрел комнату.
- Знаешь, почему я не люблю смотреть на покойников?
Женщина удивилась, но все-таки спросила:
- И почему же?
- Потому что лицо умершего человека остается в памяти на всю жизнь, вытесняя образ живого человека… Мертвое лицо, даже если видел его мгновение, запоминается до последней черточки. И потом, сколько ни старайся, живым этого человека вспомнить уже не получится…
- И к чему ты это говоришь?
- К тому, что если бы мы переспали, она бы забыла все остальное, вот этот новый год. Единственное, что она бы запомнила – это секс. И у меня нет никакой уверенности, что он бы ее не разочаровал. И все чудо мигом превратилось бы в обыкновенную встречу – встречу, которых у нее были сотни.
Женщина о чем-то думая, смотрела в окно.
- Ну ладно. Не буду я с тобой спорить, упертым. Не переспали – и ладно. Но ведь сказать ты ей мог?
- Мог. Но не сказал.
- Почему?
- Потому что не хотел ее обманывать.
У женщины округлились глаза.
- Объясни.
- Ну сказал бы я ей, что она мне нравится очень. И что? Что я могу ей дать – в обычной жизни? Она ведь каждый день ждала бы от меня чего-то такого, вроде вот этого праздника. Но мы-то с тобой знаем, что такое невозможно, нельзя каждый день устраивать праздник. И дело не только в том, что это просто приедается. А в том, что она очень скоро увидела бы меня обычного, обыденного, скучного. И что бы тогда творилось в ее душе? «С корабля – на бал» - это здорово. И я постарался это сделать. Но не забывай, что эту фразу надо читать еще и наоборот. Я потому все вот так и завершил, чтобы не проводить ее «с бала на корабль». Чтобы просто не выглядеть обманщиком. Я ведь и так только тем и занимаюсь, что создаю иллюзии… Торговец сновидениями, - в его голосе прозвучала горечь.
Женщина медленно отодвинула от себя чашку.
- Все честным хочешь быть, чистеньким и правильным… Неужели ты не понимаешь, что стараясь быть правдивым в мелочах, ты обманываешь в целом? Жестоко обманываешь?
- Может быть.
Женщина усмехнулась.
- Может быть… А ты представляешь, как ей душу взбаламутил? Представляешь, что она себе сейчас напридумывала? Вплоть до того, как будет украшать твою беседку летом цветами? А теперь подумай, постарайся представить, что с ней будет, когда она поймет, что ничего этого не будет. Ну, каково тебе? Честно ты поступил?
Он устало опустил голову.
- Лучше так… Лучше пусть поймет, что не будет она украшать беседку… Чем разочаруется во мне уже после того, как украсит ее. Так ей по крайней мере будет легче все это пережить, перенести, смириться. И не придется рвать и резать по живому. И к тому же, - он поднял голову. – Если бы мы переспали, она что, напридумывала бы меньше?
Женщина раздраженно махнула рукой.
- Ну а игрушку тогда зачем подарил? Чтобы все время напоминать о себе? Сидеть в ее душе занозой?
- Не поэтому. Я хотел, чтобы она запомнила этот новый год.
Женщина поднялась.
- Ладно… Не убедим мы друг друга, Мархад. Пойду я.
Во дворе она обернулась к нему.
- Удивляешь ты меня, Мархад. Сорок лет тебе уже, вроде, многое повидал в жизни, многое пережил. И не глупый совсем… А нас, женщин, понимать так и не научился… Не знаешь ты нас.
- Так ведь я и не спорю, - Мархад достал сигарету. Женщина открыла калитку и остановилась.
- Что ты будешь делать с ней дальше?
- Я не знаю, честно.
Женщина усмехнулась.
- Эх ты… - она посмотрела на него с усмешкой. – Могу сказать только одно – она благополучно доедет домой. Это чтобы ты не беспокоился.
- Вот за это спасибо, - Мархад искренне и облегченно улыбнулся.
- Не благодари… Ну все, пошла я… - женщина закрыла за собой калитку.
Мархад долго стоял и курил, а потом, устало вздохнув, пошел в дом.