В реках зеленая кровь молодым вином взыграла,
Звезды-пробоины в небесном решете сверчками застрекотали
И взволновались комки шерсти спутанной ивового цвета;
Гнезда сорочьи да вороньи в лунном свете с деревьями хороводят,
Распростерли лилии озерные ладони под венцом призрачным
И осилила сова одинокая вираж с летучей мышью в состязании.
Глухо и в клочья забилось сердце ночное, в леса вызывая
Странников неведомых, бродяг с глазами прозрачными –
Холоднее льда глубина их лазоревая; а следы узкие
Поутру в землю входят, росой напоенные-наполненные.
И летит над болотами глашатай серебряный, крылами трепыхая,
Возвещая близость кончины старого короля да восшествие нового,
Точно длину нити отмеряя, что судилось быть к рассвету сорванной.
Пауки ночные с тоскою в сердце объятия распростерли
Легкокрылым танцовщицам тонконогим, в плащах с капюшонами.
Сумрак с ночью забылись у заводи, как полвека повенчаны,
Да, позабывши о старости, заброшены наедине в упоении.
Все молодо, возрождаясь да цветом облетая.
Возникает то там, то далече тень ветров гулящая,
Что печными трубами да задворками шалости водит.
Ягода в лесу поднимается, хлеба в полях опадают
Да наоборот, коли во мгле ночной и тумане
Шаг кошачий выстрелом раздается и звоном неистовым.
Лихорадочно волны с туманами целуются,
В них покоя ища, примирения да спокойствия,
Летними дождями залетными обещанного.
Щедро, щедро, с охотой земля с водою от тепла избавляются,
Все даря горести, все скорби луне внимательной ведая.
И вздымается колдовская стена за холмами леса нехоженого,
Где агатовые волки, будто диаволы златоглазые,
Своим идолам голодным боле не молятся в час мятежный.
Всех выманили, сталью да железом горла пьяные обвили,
Лязгом же ворот да деревенских колодцев песнь протяжную заменили.
Ой водится Фенрирова стража лишь на небе теперь,
Глазом янтарным, словно иглой, игры сущего насквозь протыкая.
Тянется им дребезжание шумное бубенцов санных
По снегу грязному молчаливому; тянется дым скрипучий
Да злорадно скалится, под вершинами боров опустелых витая.
А вернутся ль в дубравы томные гости желанные
Или маки на могилах их в лугу за селом истлеют?
Кровью оплакана да медью солнечной налитая,
Ветви древ пластая в раскаяньи,
Королева мертвая верноподданных с войны дожидается.
Лишь прошелестит стягом покинутым лай собачий вдалеке,
Только всхлипнет ручей где-то, гнилым ясенем придавленный.
И разметал уж с терновника воздух любопытный
Клочья шкур всех оттенков да тонов круглосуточных.
Тяжко дышат скалы, в мешковину завернутые да кирками истерзанные;
Плачет вода подземная, хоть горестей-забот насущных не знает.
Не пришел король, а королевичи желтым полымям обернулись
Да в скверне ядовитых долин кончину встретили.
Бродят только странники, кочуют с облаками северными,
Зимам да охотницам за листьями пути в лесах указывая.
Правой рукой разнотрав сеют, левой – косой отточенной злакам колени подсекают;
Сумерками холодными лишь выходят, в дали сиреневые вглядываясь,
А затем узкими дланями слепцам пороху в глаза подсыпают.
На дудочке тростниковой лягушкам да лисам черноухим сыграют
И присядут на одно колено у кромки озерной.
Нету лика живого, да вода лунной гладью ловко иной вышьет,
Раз по разу рябью по нему прокатываясь, черты чернильной тушью разрисовывая.
Хей неверные лица на холсте том стекающем –
Встанут с колен да побегут за шелестом лиственным,
Почти рукой его касаясь, кончиками пальцев духов оглаживая.
Не принадлежат эти дети мирам, что строятся,
Лишь молятся они идолам спящим, глаза зловещие чернью укрывшим.
Лягут им под ноги тени да дорогу выстелят,
Выше елей древних не пуская.
Непокорные глаза все к свету не пообвыкнут,
Рукавами рваными да полами истрепанными
На версты пред сивоспиными зарницами заслоняясь.
Тихие, скрытные, бродяги безразличные, все раны сквозь себя пропускающие.
И ночью не вольно, плечи расправят, да в ярости захлебнутся,
Руки ломая, сил не жалея.
Век векуют, голоса свои позабыв да братских покриков не слыша,
Тоскуют под гнетом ига зовущего да солнца запретного.
Цепкие когти у терновника, а быстрые ноги роголист обвивает,
В омуты затягивая; потому ходят лишь по глади водной зыбкой,
Напевая беззвучно губами одними обереги и саги дней минувших,
Клятвы путаные да бессвязные…
Клубится туман…