Когда эшафот стал единственным брачным ложем
и черное пламя бесстыдно срывало кожу
с той, что была всех сокровищ и благ дороже,
когда небеса оставались к молитвам глухи,
толпа завывала: "Смерть орлеанской шлюхе!",
о чем ты думал,
оруженосец?
Когда твой измученный дом укрывала полночь,
все демоны ада слетались к тебе на помощь
и, глядя из зеркала, из золотой оправы,
естественно, предпочитали молчать о главном,
когда в перекрученных жилах кипела лава,
во что ты верил,
оруженосец?
Когда ты пытался забыться, свернувшись в кокон,
она приходила незванной к тебе под окна
и руки тянула, и руки любимой были
по локоть в английской крови и пыли могильной;
одетая в алое, имя твое шептала...
...кого ты проклял,
оруженосец?