В сгущающихся сумерках праздничной ночи, два война устроились на ночлег. А звезды, чей свет холоден и беспристрастен, явились свидетелями следующего разговора:
“Может Богиня наказывает так, лишив меня зрения?” – спросил Атир у своего брата, Атиса.
“Кармине плевать на твое зрение…”- задумчиво произнес Атис, увлеченно наблюдая за черным скорпионом, который подползал к слепцу. Достав увесистый нож, Атис положил его на скорпиона, слегка придавив тварь к земле, и медленно продолжил свою фразу “…а вот мне, нет”. Из сумки он вытащил небольшой шнур и флягу с аквитом. Вымочив шнур в жидкости, Атис обвил его кольцом вокруг скорпиона и убрал нож. Затем, достав из костра пылающую ветку, поднес ее к шнуру. Шнур запылал, скорпион, оказавшись в кольце огня, протрещал что-то свистящим звуком и вонзил жало в собственную спину.
“Атис, ты опять это сделал?…Неужели, тебе нравится смотреть, как они убивают себя?”
Но Атис не торопился с ответом, он смотрел на корчующуюся в кольце огня тварь, и только после того, как конвульсии прекратились, ответил:
-“Да, Атир, я опять это сделал…Твой слух, тебя не подвел. Мне всегда было интересно, брат мой, отчего, скорпион жалит себя, оказавшись в безвыходном положении. Дар ли это или проклятье его эволюции… ”
- “В этом мире и без нас слишком много зла, и не зачем его умножать, не зачем пытать зверя, он все равно не скажет тебе ответа” – вздохнув, произнес слепец.
- “В нашем мире только человек является носителем зла, брат мой.”
- “Мы должны вернутся, Атис, незачем мстить”. – тут Атир почувствовал пощечину, которой наградил его брат.
- “Мы сыны Балийского рода, никогда не оставляем обидчиков безнаказанными. Твоя слепота, есть знак позора нашей чести. А позор, брат мой смывается лишь кровью. Это закон Кармины”.
- “Мне известен закон Кармины…”.
-“Значит, ты должен повиноваться!!!” – оборвал Атис, “Мне не дает покоя лицо этого жалкого феллаха, Гатура, ничтожного вора. Балийцы с честью приняли условия нового владыки и безоговорочно выплачивали ясак. Но заборщик, Гатур, обвинив наш род в укрывательстве, забрал все обложенное себе и обрек тебя, как главу, на позорную казнь. До сих пор мне слышится звон колокола, оповещающего об окончании инородного правосудия”. Атис умолк, зная, что брат слеп, он все же украдкой смотрел на него, сквозь лепестки костра. Он вспоминал старые времена, их общего детства, их обучения и тренировок. В памяти всплыло последнее, главное испытание их боевого мастерства. По сути, еще дети, но уже беспощадные убийцы, были готовы показать свою силу перед родовым собранием. Вспомнился вольер с голодными волками, напутствующие слова мастера Бахога и триумф победы, которую одержали над алчущими их крови зверьми. По щеке Атиса скатилась слеза. Но тут молчание нарушил Атир.
-“Брат мой, я чувствую, ты плачешь. Знаешь, как невыносима боль осознания того, как весь род убивается по мне. Как же жаль, что я более не способен пролить слезы вместе с тобой. Но я говорю тебе, хватит терзаться, серебро в моих глазах выжгло зрение, но оно же, даровало мне способность видеть мир иначе, пойми, месть не выход”.
-“Я не проливал слез”- соврал Атис, “Не начинай этот разговор, брат мой, я уже решил. На закате завтрашнего дня голова Гатура будет в наших руках. А сегодня праздничная ночь Хамона, его божества. Последняя ночь, когда он наслаждается своим ворованным богатством, в обществе собратьев и продажных жриц, лица которых украшены кровавым гримом бесчестия и порока. Пусть же сегодня вор окунется с головой в свой грех. Но завтра, ему придется ответит за содеянное, представ перед пылающим взором Кармины”.
Двум войнам казалось, что эта ночь длится вечно, но звезды, что освещали землю холодным и беспристрастным светом, мерно плывя по небосводу, своим уходом обозначили символы нового дня. Один из воинов видел это, другой же был слеп…