****
Она с утра закрыла тишину,
как форточку, найдя свои причины.
В войну играли белые мужчины,
ища утехи в вражеском плену.
И капал кран, как сердце-метроном,
отсчитывая новые минуты...
Она решила, что безмерно круто
ей будет тридцать капель перед сном.
У зеркала, приняв достойный вид,
она сказала - в ровное и в холод,
что за отливом следует прилив,
всё остальное – просто бабий голод.
И приняла, как данное, маршрут,
включающий знакомые привычки,
в которых до ближайшей электрички
всего-то ходу ровно семь минут.
Она не проверяла телефон,
поскольку на заре не будят зверя.
Она плыла, себя передоверив
волне предожидания реформ,
в котором мироздание, шутя,
ей нарисует на асфальте старом
оранжевое солнышко… Усталость
сидела в дальней комнате, свистя.
…Она с утра закрыла тишину,
которой ход всегда предодинаков.
Она покрыла ногти красным лаком.
Она давно спешила на войну...