Весною поваливший снегопад
Затею начал явно невпопад:
Согревшаяся почва поначалу
Лечь пеленою снегу не давала:
Чуть разрастется снежное пятно,
Посмотришь - вмиг растаяло оно,
И лишь в ночи земля мало-помалу
Под рыхлое укрылась покрывало.
Трава и сад признали белый цвет,
Дорога же упорствовала: нет.
С утра могли бы травы и побеги,
Как о надгробье, говорить о снеге,
А ветви сада были через край
Отягчены, как будто урожай
Склонил их долу силой неизбежной -
Но урожай морозный, зимний, снежный.
Дорога же чернела белым днем,
Теплом шагов питаясь, как огнем.
В наш край весною множество певцов
Слетается, летя со всех концов;
Остаться здесь, у нас, в конце концов
Решится мало кто: одни к Гудзону
продолжат путь, а те под перезвоны
на юг вернутся - таковы законы
малиновок, дроздов, скворцов, синиц...
Но поздний снег нарушил планы птиц.
Среди снежинок не летится птице,
На белом поле боязно садиться,
И лишь дорога, лишь она одна
Их не пугает - благо, что черна.
Ненастьем порожденная тревога
Сдружила всех, и стаи на дорогу
Слетелись разом, и по ней потек
Поющих птиц щебечущий поток.
Я шел вперед. Они передо мною
Спеша, теснились пестрою толпою
И звонко щебетали по пути,
В сторонку опасаясь отойти.
Но кое-кто в отчаянном запале
Взлететь решился; лучше б не взлетали!
Как будто оказавшись в тесном зале,
Едва крылами сделав взмах-другой,
Они садились вновь передо мной.
О это стадо, сжатое в загоне!
Кто б объяснил им: надо от погони
Не убегать, а путь избрать иной -
Спасаться у погони за спиной!
Послушное испуганное стадо...
И все-таки - спасибо снегопаду!
Ни кто иной, как он, сумел собрать
Всю певчую щебечущую рать,
И - пусть в тоске, в отчаянье, в печали -
Но песни жизни все-таки звучали!
Перевод Н. Голя
Our Singing Strength
It snowed in spring on earth so dry and warm
The flakes could find no landing place to form.
Hordes spent themselves to make it wet and cold,
And still they failed of any lasting hold.
They made no white impression on the black.
They disappeared as if earth sent them back.
Not till from separate flakes they changed at night
To almost strips and tapes of ragged white
Did grass and garden ground confess it snowed,
And all go back to winter but the road.
Next day the scene was piled and puffed and dead.
The grass lay flattened under one great tread.
Borne down until the end almost took root,
The rangey bough anticipated fruit
With snowball cupped in every opening bud.
The road alone maintained itself in mud,
Whatever its secret was of greater heat
From inward fires or brush of passing feet.
In spring more mortal singers than belong
To any one place cover us with song.
Thrush, bluebird, blackbird, sparrow, and robin throng;
Some to go further north to Hudson's Bay,
Some that have come too far north back away,
Really a very few to build and stay.
Now was seen how these liked belated snow.
the field had nowhere left for them to go;
They'd soon exhausted all there was in flying;
The trees they'd had enough of with once trying
And setting off their heavy powder load.
They could find nothing open but the road.
Sot there they let their lives be narrowed in
By thousands the bad weather made akin.
The road became a channel running flocks
Of glossy birds like ripples over rocks.
I drove them under foot in bits of flight
That kept the ground. almost disputing right
Of way with me from apathy of wing,
A talking twitter all they had to sing.
A few I must have driven to despair
Made quick asides, but having done in air
A whir among white branches great and small
As in some too much carven marble hall
Where one false wing beat would have brought down all,
Came tamely back in front of me, the Drover,
To suffer the same driven nightmare over.
One such storm in a lifetime couldn't teach them
That back behind pursuit it couldn't reach them;
None flew behind me to be left alone.
Well, something for a snowstorm to have shown
The country's singing strength thus brought together,
the thought repressed and moody with the weather
Was none the less there ready to be freed
And sing the wildflowers up from root and seed.