вид из окна пыльного подвала изобилует стенами
и стенанием внутри овала падали - детей соседских
её пинающих без всплесков эмоций, в которых тесно
из сил выбиваясь насилием пресным, из себя выходя
из кожи вон лезут, лишь бы сильнее ударить, лишь бы
никогда не кончалась эта... бесконечная затхлость
индивидуального стирания под такты хрипов частых
воспитывая ярость её ранами, что внешне заживали
но внутри извилисто сшивались грязными бинтами
мыслей чистых и забитых ржавчиной воспоминаний
которые теперь казались чем-то.. прекрасным крайне
что прежде не существовало... за пределами
подержанного холода от пола, пахнущего потом
гнилью, кровью, голого бетона, что стал роднее дома
что стал приютом новой боли... новой бойни
в которой она - жертва травли со стороны сторонних
наблюдателей, исправно искалечивших её с начала
её мира нового - отчаянья, рождённого в слезах.
рождённого из вторсырья истерики потрёпанного рая.
пасмурный вечер... один из многих
искалеченный тонами серой скорби
скребётся каплями дождя и дрожью
по решётке ржавой на извилистом окне
подвала.. оно казалось скомканным
словно листы тех писем, что она хотела
исписать родителям, чтобы спасли её
из цепких лап этих избитых "истин"
в которых она шлюха, мерзость
и наказание вроде оправданно
болезненно, но бесполезно она старается
всё вычеркнуть из памяти, ведь не познала
ничего, кроме страданий в раннем
возрасте, израненном.. а ей казалось
что выход есть и скоро кончатся билеты
на шоу это, закончатся окурки
задохнувшиеся где-то
в её коже, оставаясь в ней ожогами
и запахом тревожным, тела горящего
расплавленного тела, спящего.. в безликой
ночи, сливающейся ликами в узоры
на её уже разлитом по, разбавленному кровью
полу, взоре, и вскоре только новая
порция последней боли
она пыталась вспомнить, как получилось, что теперь
её удел терпеть, ведь мир исполнен болью, впредь
и серыми тонами, что редко разбавляются лучами
солнца из окна, что не растает, а чаще бессонницей
кричащей кровавыми следами, плачем, который
слышен даже за стенами дома, но всем плевать
у всех свои окопы, никто и не подумает о том, кто это
ведь так на много проще быть частью общей слепоты
меж тем её пристанище, напоминает сны, кошмары
беспристрастно в себя вмещая крах всего и прах её
и страх и всё это дерьмо, и верить в то, что бог спасёт
уже не получается.. случайные мысли о спасении
из тела вышли кровью через клеймо, уродливо
и гордо взрезающее тело поперёк живота словами
"я шлюха и горжусь этим" - малое напоминание о том
чего и не бывало, но шрамами останутся заветные
оправдания их действий.. хотя она невинна, но этой стае
всё равно, им главное, что есть она - та самая, на ком
всё то, что накопилось, в горле комом, можно выплеснуть
всю нищету, бессилие и ярость, выгрызающую мили
в душе, засохшей от идиллии насилия над ними жизни
этой и только трещины вещами заблокировав
все баррикады скинуты, воздвигнуты по новой
ведь есть она - та, кто встаёт меж ними и их безмерной
пустотою, что уготована была судьбой - ежедневно
ноющие ссадины неровным строем дней печальных
но ведь теперь они нашли покой в страданиях изгоя
а значит, всё будет ровно, и похуй, что оно того не стоит
дни копиями копий закопаны в окопы, где действий нет
лишь стоны, копоть и обои, кровью умытые до боли
где солнце обжигает, словно холод, проникающий в ребристую
и ожидание последнего удара стало невыносимо близким
дни копиями копий закопаны в окопы, где действий нет
лишь стоны, копоть и обои, кровью умытые до боли
где солнце обжигает, словно холод, проникающий в ребристую
и ожидание последнего удара стало невыносимо близким