В тумане утреннем, рассольном,
бродящем, словно кислый квас,
приёмный сын первопрестольной
сгружает ящики в лабаз.
Мотив утробный и унылый
мычит, как старый муэдзин,
и ходит по вчерашней гнили
среди прилавков и корзин,
где те же шмары топчут тот же
изрытый оспой тротуар,
где с каждым днём товар дороже,
где жизнь – неходовой товар,
где даже цуцик шелудивый
глядит как местечковый шах,
твой ужин нюхает брезгливо
и не подходит ни на шаг.
Здесь если выжил, то остался –
грузи, торгуй и не скучай.
А кто не голоден – зажрался.
А раз зажрался – получай,
богатый, наглый, толстый, потный,
москвич, при галстуке с утра,
и жди ножа из подворотни,
и в переулке – топора.