1.
Охра.
Реквием дождя и запах морга,
гроб украшен россыпью гвоздик.
Девяносто лет - длинна дорога,
и тональный крем ужасно дик.
Иссушила жизнь - лицо в морщинах
не узнать - людей не красит смерть.
Бабушка - ольховая лучина,
даже больно на тебя смотреть.
И не стану. Буду вспоминать я
молодость твою, задорный взгляд,
то весёлое с подсолнухами платье,
Ямочки на щёчках, дачный сад.
Кончено прощание.Поминки
в сердце Петроградской стороны.
Трещины фасадов как морщинки,
Охра всех тонов, кисель, блины.
2.
Васильково
Васильковым насыщено, густо. Так и манит в полёт красотою…
Мне бы крылья свободно расправить и шагнуть без оков хоть разок -
Испытать первородное чувство, чтоб понять, что чего-то да стою,
Что взмываю вне всяческих правил - в небосвод, что желанно-высок.
Да куда там… реалии жизни говорят, что Икарам не место
В этом мире, где свежерождённых отучают летать в облаках,
Где материи ценности в призме отражают, что призме известно,
Пряча яро духовности зёрна глубоко-глубоко в закромах…
Суетится беспечно столица, камень плавится в мареве пробок,
Накаляя сознанье, как в кузне, будто к ковке готовя металл,
А вокруг равнодушие в лицах, да агрессия ластится о бок…
Осознать удивительно-грустно, что никто никогда не летал…
Я в заМКАДье сбегу ненадолго, окунусь в свежесть зелени летней,
Полной грудью вдохну кислорода, зачаруюсь под трель соловьёв.
Где-то там простирается Волга, мы не виделись множество лет с ней…
В уголке первозданной Природы я шагну в небеса васильков!..
3
"Сгорело солнце за окном"
Сгорело солнце за окном
В мае,
Я про любовь ещё не всё
Знаю, -
Признаться честно, ничего
Вовсе, -
Укором в зеркале горит
Проседь.
Лежал я с милой на краю
В белом,
Вдыхая негу и тепло
Телом.
Три белых розы в хрустале
Стыли,
Три тучи в небушке седьмом
Плыли.
Её ресницы тёплых рос
Ждали,
Три белых розы на столе
Спали.
Упали счастья лепестки
В мае,
Темнели тучи в золотой
Дали…
Легла на летнее тепло
Слякоть,
Пришла пора в дожди любовь
Прятать…
Упало с неба много дней
Серых,
А я дарил ей свежесть роз
Белых.
Звучали длинные слова –
Кратко,
Мы целовались, как всегда, -
Сладко…
Горели розы на снегу
Белом,
Зима писала на стекле –
Мелом.
Лежал я в белом, как всегда, -
С краю,
А про любовь ещё не всё
Знаю…
4.
Дурак и Грааль.
Сказал Дурак: «Зелёная тоска»
Хлебнул того, что звал зелёным змеем,
Направил пистолет в район виска…
Дурак.
А мы?..
Живём…
Ценить умеем?..
Священная зелёная листва –
Растительная суть разнообразий,
В которой и ранимость естества,
И сила жизни,
И печаль, и праздник…
Но что мы – люди, знаем про печаль,
Безбожно рассуждая о прекрасном…
Который век в нефритовый Грааль
Стекает кровь немыслимым контрастом…
5.
ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ПУРПУРОЛОГИЯ
Какой курьёзный, право, цвет.
Единственный из не спектральных
Имеет множество названий –
Маджента, пурпур, вайолет.
Хоть эталон его фуксин, -
Возможна масса вариантов.
Одни стоят за амарантный
Кому-то краше мовеин.
Был очень значим в римском сане.
Уж только тем и знаменит,
Что были сонмы мурицид
Убиты для окраски тканей.
Но анилиновый краситель
Его доступным сделал плебсу.
Да, потерял немного весу,
Но, всё же, снова победитель.
А в современной полиграфии
Сумел попасть в систему цмик.
Вы призадумайтесь на миг, -
Ведь это тоже что-то значит.
И буду помнить до сих пор
Как я ему в ладоши хлопал,
Услышав первый раз в “Deep Purple”
Как жарит Ричи Черномор.
6.
Серая
В каждом Гамлете есть доля клоуна.
"Быть или не быть" - смешит до коликов.
Смеха, слёз ли - в нашем мире - поровну.
И в любом "ковёрном" - Лира толика.
Так устроен мир, и что поделаешь?
Хоть верти его в любую сторону.
Если в чёрном есть немного белого,
То и в белом есть хоть капля чёрного...
В голову пришла идея вздорная.
Наберусь-ка я, пожалуй, смелости
И смешаю белое и чёрное.
Есть своя гармония и в серости.
*
7.
Зелёнка
Товарищ мой умеет мыслить тонко,
Но очень удивил меня, когда
Зелёный лес нарисовал зелёнкой
На голове плешивого кота.
Не лечится лишай таким лекарством! –
Естественно, ему я заявил.
А он меня послал подальше…в царство,
В которое я сроду не ходил.
И продолжал художничать над зверем,
Густые ёлки-палки рисовать.
И кот бродячий лекарю поверил,
Стал шерстью белоснежной обрастать.
Но я не промах, тоже мыслю тонко –
Навёл до чуда этого мосты:
Художник намешал в свою зелёнку
Сочувствия, тепла и доброты!
8.
Серая мышка
Незаметная малышка
Смотрит сереньким глазком.
Эта «серенькая мышка»
В платье цвета никаком
Хлеба скушав серый ломтик,
На печенье не дерзнув,
Раскрывает серый зонтик,
Пряча серенькую суть.
Любит серые ботинки
Носит серое пальто,
Когда серые дождинки
Мочат серый макинтош.
Эта «серенькая мышка»
В сером платье с декольте
У хозяина в домишке
Развалилась на тахте.
К удивлению, сегодня
Грозный «серый кардинал»
Посмотрел и благородно
На работу «мышку» взял.
9.
Желтая радость
Бреду по желтому песку,
И желтой лентой речка вьется,
И солнце желтое смеется
И гонит желтую тоску.
А в роще желтый маскарад
Струится желтыми ручьями,
Как будто желтыми лучами,
Рисует осень листопад.
И в желтом поле желтый хмель
Танцует с желтыми цветами,
Он, словно желтыми устами,
Нас манит в желтую постель.
Под желтым небом желтый клен
И елки в желтых сарафанах -
Сетями желтого дурмана
Мир желтой радостью пленен...
10.
Белым-бело..
Белое небо, белое поле,
в белых сугробах дорога...
Я прикрываю глаза от боли -
слишком белого много.
Кружит и плачет белая вьюга
между землей и небом,
Белой зимы вихревая подруга
сыплет и сыплет снегом.
Ты - ледяной, на себя непохожий,
в стылых глазах ни искринки,
Только на белой матовой коже
медленно тают снежинки...
11.
* * *
Веточка яблони хрустнет,
Что-то кукушка взболтнет.
Белое облако грусти
Над головой проплывет.
Из своего захолустья
Сонно потянется лес
К белому облаку грусти —
Выдоху скучных небес.
Будет в душе моей пусто,
Сделаю, как захочу, —
Снова на облаке грусти
Молча к тебе полечу.
Облако грусти с участьем
Будет лететь меж тревог.
Белое облако счастья
Трепетно сменит его.
Мрачные встречу ненастья,
Их превратит в горький дым
Белое облако счастья
Светом небесным своим.
И ведь совсем не напрасно,
Дом твой уютный найдя,
Белое облако счастья
Нежно коснется тебя.
12.
Плодопитомник
У нашей муки цвет оранжевый.
Я как во сне, одно лишь вижу:
Бежит приятная (обманчиво)
И псевдосолнечная жижа.
Течёт она, янтарно-рыжая,
Кусая пальцы и предплечья.
С утра кустарники мурыжу я,
В угаре ягоды калеча.
Витает запах облепиховый,
Колышет листья ветер квёлый.
Меня терзают слёзы с чихами
И надоедливые пчёлы.
Мы рвём упорно - я и бабушка,
И мама рвёт, и деда Гриша,
В глазах - оранжевая радужка,
И мир для нас сегодня рыжий.
А завтра, кучу ягод раненых
Засыпав сахаром в избытке,
Начнём варить воспоминания
О липкой августовской пытке.
13.
Недалеко от Бордо.
Распустившая вязь у изгиба плечистой Гаронны *,
молодая лоза подоткнула муаром подол:
- Как остаться невинной, нетронутой гербом Бурбонов **,
чьих тягучих кровей ожидает гудящий престол;
полыхая внутри, маслянисто смущаться щеками ***,
прятать в тени глаза, выдыхая желанье в листву?
(Высота осторожна, и дарит глоток за глотками
аквитанский разлив, отражающий свет наяву.)
- И не верить другим королям разлинованных франций?
(Там, где варится соль переполненной светом земли –
стихородная рать посвящает наследнику стансы
и расцветкой Бордо украшает свои корабли.)
_________________________________________
И познавшая высь, виноградная молкнет кручина.
Слухи крепче вина, но для солнечных пятен – ничто.
Это так нелегко: молодеть, оставаясь невинной,
ощущая язык, вожделеющий чудо Chateau.
14.
В Лунном саду.
В лунном саду всё вокруг серебристого цвета,
Чёткие тени, в бутонах мерцает роса.
Сад, замирая, не спит в ожиданьи рассвета.
Ночью - почти неземная, иная краса.
Лунной дорожкой иду я, покой не нарушив.
Хрупкое таинство ночи пронзает меня.
Слушаю сердцем, открыв изумлённую душу,
Как колокольчики ночи хрустально звенят.
Нежный их звон, тихий шелест изящных травинок
В небо ночное стремится, где звёзд серебро,
Словно застывшие капельки лунных слезинок.
Плачет луна, наблюдая, как вечный Харон
Души увозит по водам мертвенного Стикса.
Он непреклонен - обратно не пустит никак.
Буду надеяться - мне далеко до границы,
Что отделяет от света безвременья мрак.
Тихо в саду, серебрятся последние тени,
И отраженье луны растворилось в пруду.
В благоговеньи немом опущусь на колени,
Каплю росы пригублю и в траву упаду.
15.
Этот мир не такой, как все
Чёрно-белые — так уж вышло.
Не такой разрушал Насер,
Не такой создавал Всевышний.
Это был его пробный шар
Просто место, почти квартира...
Бог все краски в одну смешал
И плеснул на палитру мира.
От начала всея начал
Ильичи, богоборцы, бесы
Суетились, и мир дичал,
Подчиняясь своим процессам.
Погибали вожди, цари,
Догорали дворцы и кущи...
Серость мира шла изнутри,
Как положено, с власть имущих.
Не по замыслу Ильича,
Мир, каким бы он ни был серым,
От исхода до кумача,
До последнего вздоха с верой.
Мир, рождённый в эСеСеСеР,
Мир, блуждающий и заблудший,
Этот мир безнадёжно сер,
Но он есть, и он самый лучший.
16.
Любимый цвет
Дарю тебе любимый цвет.
«Какой?» - спросил ты. Белый-белый,
Такой же нежный и несмелый,
Как убегающий рассвет.
В тетради новой каждый лист
Вот так же девственно белеет.
И две берёзки на аллее
Танцуют белый вальс на бис.
Осталось «тонко» намекнуть:
Мне так пойдёт наряд невестин,
А мы с тобой немало вместе,
Утоптан донельзя наш путь.
Я распиналась про весну,
Про свадьбу под ноктюрн капели,
Под блюз ручьёв и птичьи трели,
Но наречённый мой... уснул.
17.
Айседора
Забудь, Айседора, шальную Россию,
Зачем кумачом врачевать ностальгию,
Накрашены губы в карминово-красный,
Богиня, а в жизни по-бабьи несчастна,
От русской любви в подреберье осколки,
Но шарф, будто стяг из шанхайского шелка.
Багровые локоны, яркий хитон
Кровавой эпохе подобраны в тон.
Стремишься в огонь… умоляю, не надо,
Спеши, убегай от костра, саламандра,
Забудь имя мужа, пшеничные кудри,
Страну, что по грудь в кровяном перламутре.
Где люди не чтят Воскресенья Христова,
Там сложно дожить и до тридцать седьмого.
Есть в мире великое множество мекк,
Зачем тебе алым подернутый снег.
Пусть огненных красок немного попросит
Французской модисткой одетая осень,
Отдай ей помаду и красные платья,
а шарф потеряй и не езди в Бугатти…
Пред шагом неверным рязанской соломой
Хотел бы упасть в городке незнакомом,
Как пес, перегрызть роковую петлю
И крикнуть еще раз по-русски «люблю»…
Однако, все ближе к тебе западня…
- Нелло, милый Ангел, приветствуй меня.
18.
ТОСКА В ЧЁРНОМ.
Ходики напророчили,
Остановились полночью.
Дробные многоточия
Сыпались между строчками
Маковыми песчинками,
Крошкою антрацитовой.
Ворон с глазами-льдинками
Грошик из цинка выковал.
Грошик отдал на пристани
В горсть разбитному приставу,
Лодку столкнул ребристую
В сумрак. А воды быстрые
Влажными поцелуями,
Трепетом тел русалочьих
В лодке тоску почуяли.
Тьма остудила на ночь их.
Ночь темным-темна,
Встала, как стена.
Омут, да без дна.
Чёрная луна
Расплетает на
Нити тонкие
Душу, где тоска,
Да с потёмками…
Где-то на беду
Оборвётся нить,
Вот тогда придут,
Станут хоронить
19.
Оригинал стихотворения
(предположительно автор Гомер)
Никак не ожидал он такого вот конца
Звуки волшебной кифары мне нравились с раннего детства.
Выйдя на лоно природы, любил ими слух услаждать.
Трудно представить себе обольщения лучшее средство.
Поберегись – так неопытен ты, говорила мне мать.
Скромно питаясь плодами природы, растущими вольно,
Цветом защитным похож был на овощ невызревший*) я.
Мысль причинить вред живому была мне чужда и крамольна.
Дружбу водил я с мельчайшими тварями мира зверья.
Злая химера зелёная конкурс судила однажды,
Где победителем стать должен был лучший в мире игрок.
О, как победы в искусстве игры на кифаре я жаждал!
Подло химера со мной поступила – печальный урок.
Можно сказать, что меня вместе с даром игры моей съели.
Не ожидал я такого конца несмотря ни на что.
В мире, где властвует, право низвергнув, одна только зелень
Будет царить до скончания века лишь только застой.
*) Огурец по-гречески – незрелый.
«Перевод» Н.Носова
В траве сидел кузнечик, в траве сидел кузнечик,
Совсем как огуречик зелененький он был.
Представьте себе, представьте себе,
Совсем как огуречик,
Представьте себе, представьте себе,
Зелененький он был.
Он ел одну лишь травку, он ел одну лишь травку,
Не трогал и козявку, и с мухами дружил.
Представьте себе, представьте себе,
Не трогал и козявку.
Представьте себе, представьте себе,
И с мухами дружил.
Но вот пришла лягушка, но вот пришла лягушка -
Прожорливое брюшко и съела кузнеца.
Представьте себе, представьте себе,
Прожорливое брюшко.
Представьте себе, представьте себе,
И съела кузнеца.
Не думал не гадал он, не думал не гадал он,
Никак не ожидал он такого вот конца.
Представьте себе, представьте себе,
Никак не ожидал он,
Представьте себе, представьте себе,
Такого вот конца.
20
Лиловый день
Лиловый день,он грустно-светел.
Туман спустился на дома..
А ты бредешь один по свету,
Склонилась низко голова..
Лиловый мир томит печалью,
Сомненья давят и вина..
Но все пройдет. Я обещаю.
Воспрянет сердце ото сна.
21.
Дети индиго.
Листья мои листья, индиго цвет,
ежитесь притихшим лесным зверьком.
За весной чаллихо распустит плеть.
Ждем,
спинами прижавшись, вдыхая свет.
Сила есть навряд ли, сдержать молву,
урожденным сослепу сознаньем вне
лун.
Отроки, не помнящие своих корней,
мы не иллюзорны, но видим сквозь
леты, различаем во глубине
ось.
Выправлена плоскость в несущий ряд.
За абсурдом истин грозит муссон.
Впередиидущий бредет назад.
- Вон!
Чаллихо – сильный южный ветер в Индии, предшествующий летнему муссону.
22
ЦВЕТ ЖИЗНИ
Сбегу от пятницы туда, где льются травы,
Где одуванчики позолотили поле,
Где зеленеют юные дубравы...
Сожму в горсти полынь, врачуя боли…
Сольюсь с травой – зелёною, живою
И прорастут воспоминаний зёрна.
Сыграет ветер блюз мне на гобое
Про птиц, поющих среди веток тёрна,
Про встречу прошлой снежною зимою,
Про Рождество и праздничную ёлку,
И как кружили в танце, как волною
Несли нас па… (или зелёную оборку?)…
И пахло хвоей, коркой апельсина,
Взгляд говорил, сияющий, о главном…
------------------------------------------------
Волхвуют травы: «Потерпи ещё… у сына
Глаза такие же – зелёные и славные…»
23.
Маленькое чёрное платье
Пусть чёрное небо зашлось в непогоде
И сыплет под ноги зловещие знаки,
Пусть чёрные кошки из всех подворотен
Мне путь переходят!
В плаще наизнанку
Я выйду навстречу препонам, преградам,
Недобрым приметам,
Заклятьям,
Запретам.
Отдам все монеты старухе горбатой,
Спрошу у неё безрассудно совета.
.
Судьбу не обманешь,
Надёжного знака,
Попутного ветра -
Дождаться непросто,
На праздник чужой я приду запоздалым
Незванным, нежданным
Тринадцатым гостем.
Ты встретишь меня антрацитовым взглядом.
Как ты оказалась на дьявольской пати?
Но нет, всё в порядке,
Ты носишь не Prada,
Ты - в маленьком чёрном шанелевском платье.
.
И, смело на угол стола примостившись,
Ладонью смахну я cо скатерти крошки,
Возьму твой бокал,
Пригублю твои мысли -
Ты любишь Булгакова, Листа и кошек.
Сегодня я должен уйти непременно
Но завтра вернусь.
Да, конечно, я знаю -
Сюда возвращаться - плохая примета.
Дождись меня, слышишь?
Поженимся в мае!
*Prada — известная итальянская частная компания, специализирующаяся на производстве модной одежды, обуви и аксессуаров
«Дьявол носит Prada» (англ. The Devil Wears Prada) — комедийная драма по одноименной книге Лорен Вайсбергер
24
«Серый – цвет надежды»
(посвящается Ирине Ратушинской*)
«Но это у нашей зоны была серая форма.
У большинства зэков – чёрная.
Им-то на что надеяться? Разве только – на нас с вами»
И. Ратушинская, «Серый — цвет надежды»)
Строгий режим: клевета на советскую власть.
«Максимилиан на свободе, а вы всё молчите...
Вы для системы – порочный поэтский балласт».
(Как недалёк оказался её обличитель).
Вот и дорожный паёк: полбуханки да сельдь.
Лёгкое тело и лёгкий мешок за плечами.
Хлеб – хорошо, а селёдку не стоит и есть:
Не принесут ни воды, ни, тем более, чая.
Серый рассвет по-предательски сводит с ума,
Тихо скребётся в окно хлопотливою мышью.
Выпала доля такая: тюрьма и сума.
Всё, что имела – теперь в категории «бывший».
Ненависть – спутник плохой – выгораешь быстрей,
Зря переводишь кипением душу и силы.
Серые лица размножатся серостью дней,
Небо отсыплет последних щедрот на могилы…
Выжила, вырвала жизнь из застенков глухих –
Мир оказался не глух, открывая объятья.
Ей повезло, что любила людей и стихи,
И, что не чёрное, – серое выдали платье…
*Ирина Борисовна Ратушинская – российская поэтесса и писательница.
Годы, проведённые в женской колонии строгого режима для «особо опасных государственных преступников» в Мордовии, описаны в автобиографической книге «Серый — цвет надежды».
25.
Зайка под дождём.
Сквер был сер до самого заката,
Дождь копился в тучах или выше;
Лишь под вечер по холсту асфальта
Он косой стежок лениво вышил,
А потом хлестал, не зная меры,
Не щадя скамейки, где беспечной
Был хозяйкой брошен зайка серый
Так внезапно и, увы, - навечно.
26.
Маленький чёрный кот
.
В коллекторе грязном и чёрном
Котёнка-чернушку нашли,
Он вырасти мог неучёным,
Когда б не с облавой пришли.
Отмыли, одели, обули,
Прививки вкололи и что ж?
На маленькую `игрулю`
Не стал всё равно похож.
Зовут беспризорника Яшкой,
Не учится и наркоман,
Столовской мякины "черняшкой"
Подклеивает карман.
Не все безответственны, люди,
Но вот у `страны без войны`
Сосут пересохшие груди
Детишки `чернёной каймы`.
На Яшку похожие, точно;
Землистого цвета любовь,
Досталась им как нарочно,
Не раз догоняя вновь.
`Отмыли, одели, обули,
Прививки вкололи и что ж?
С внучонком любимой бабули
Уже он не будет схож...`
27.
Веснушки.
В лесу поваленных деревьев
Стоит высокая вода,
Сквозь камыши ручей-царевич
Бредет неведомо куда,
Сухих репейников стропила
Подперли лысый косогор,
Где мать-и-мачеха раскрыла
Солнцеподобный желтый взор.
И золотятся на опушке
В лучах янтарной тишины
Такие яркие веснушки
Такой замызганной весны.