паяцы в карцерах наращивают лацканы на пиджаках под красным флагом
ради блага бездны, пропитанным влагой, оттенка тоже красного, но это фарс
приставленный к стене, к расстрелу пулями холодными вонзаясь в голову
пристойно, всё ради мира остановленного кнопкой паузы, молчание затянуто
в каркасах безобразных, в бинты стерильные, что как и пули - одноразовы
но выкрашены в те же красные оттенки массового суицида, но без трупов
они с лопатами выкапывают слёзы, дрожью, будто матовые спицы не пронзали
их больное чувство быть остатками чужого ужина на блюде в тронном зале
переполненном слепыми королями в драме с переломанными некогда костями
перемолотые стаи инвалидных кресел, столь облезлых, но мы лезем в них
как будто это единственная цель на этой лестнице, перилами укутанной
прелестными, уютными, но это ведь минутная заминка в деле мясорубки
где лезвия - что-то вроде одолжения, ведь это счастье - быть разрубленным
на джазовые ноты, ропот, кто ты в этих безэмоциональных сотах, сотнями
заполонивших аорты, сонные остановки сердца на перекрёстках, усыпанных
крестами с сыном бога, блёстками и усыплённых пёстрым гламуром
вросшим в кожу остро, замуровав бездействие в заправленную ложу
и кажется, что может гниение отложено до расцарапанной крышки гроба
столь роскошного в убогом пейзаже, пейте эту влагу, сдавшись сразу
в взгляды мразей на кастинге в однообразное стирание страданий разовых
развязка столь банальна, пока вы в ожидании отправки в залы ожидания
скулите, разбиваясь насмерть о свет вы ведь в креслах в местах не став
прелюдией к уставу, взятому за главное правило закланий жертвы
плавно ставшей тварью, нашедшей кроме пары пару миллиардов таких же точно
вскормленных пустотой без старта... автоматы на плечах азартны
а пули и дальше будут плакать красным, пока ремни безопасности застёгнуты
в режиме строгого комфорта на конфорках под конфессиями, спрятанными
в торты вместо стриптизёрши, мёртвой, сидящей перед зеркалом распоротым
но ей ведь всё равно, и вам ведь всё одно, что вы не сон, а только роботы
с фатальным сбоем в системе несуществования, ставшим основой
для рекламы постановочного боя бога с основами его же трона, кроме стона
нету корма для его же боли. в этом тромбе стройные ряды бесполых клонов
молят лишь о вечности, проламывая ломом черепа голодных доноров
ремни безопасности стали смирительными без огласки
и план побега вряд ли станет встряской и уж тем более
навряд ли перерастёт в побег из инвалидных масок
в страстные глотки остатков серого пейзажа, раскрашенного красным
[тротуары затянуты асфальтом
люди замотанные целлофаном
тянутся к аптекарным антрактам
грудные клети раскрывая
и отпечатки губ на титрах остывают
и только битум ими обитаем]