Ты – в чьем-то блокноте красивая, ровная точка,
Стоишь, круглобокий, упругий и замкнутый шар,
Сияешь успешным и столь утвердительно-точным
Признаньем надежности, не излучающей жар…
В конце предложенья стоишь замыкающем камнем,
Столпом – не поспоришь и не повернешь! – на века,
Как твердое «да», как закон неожиданно давний,
Как взгляд исподлобья, как твердая божья рука.
Ты – в чьем-то блокноте, ты верхняя нота, ты точка
В припеве допетом, последний финальный аккорд…
А мне бы хотелось тебя расплести в многоточье,
Узнать, как бываешь ты весел, печален и горд,
Отзывчив, смешлив, непристоен, божественно ярок,
Прохладен, обижен, игрив, утомлен, восхищен,
С каким любопытством тобою развернут подарок,
С каким вдохновеньем ты ловишь предутренний сон,
С каким ожиданьем ты сына встречаешь у двери,
С каким поклоненьем ты падаешь к чьим-то ногам –
А мне бы хотелось… узнать, что ты все-таки веришь,
Глазам – не словам… не словам, не словам!
Так просто взмахнуть удивленно нагими руками,
Смахнуть со щеки легкий пух отгоревшего дня…
И ветер подует, и может, нагонит цунами,
В том мире, где осень сгорела дотла без огня.
И ворох листвы, догорающей в брошенных парках,
Взметнет в облака горький дым, и растает во тьме.
Ты точками легкими в небе рисуешься ярком,
Но ты – многоточие, нежно живое, во мне.