***
Отступающие немецкие войска.
Мы ушли из города к отцу мамы Якову Никитовичу, в Верхояровку, где дед работал кузнецом.
У него новая семья.
Мою бабушку в 1937 году арестовали, как иностранку, и отправили на 10 лет в лагерь в Карагандинскую область.
В первую мировую войну дед служил в кавалеристом. Его часть стояла в Белоруссии под Минском. Там он и встретил свою любовь -очень красивую девушку Марию, которая вместе с родителями была беженкой из-под Варшавы.
Ей только шестнадцать.Она(по рассказам самой бабушки) не хотела ещё выходить замуж.
Но дед был очень влюблён.Он пришёл в дом, где жила Мария,просил руки и, в доказательство серьёзных намерений деда, три пули над её головой вошли в печку...
Дед возратился домой с невестой Марией, Марией Францовной.
-Яков польку привёз!-шумели братья и сёстры. Моя прабабушка Татьяна Ивановна Медведенко родила 11 детей. Большая семья: литейщики,музыканты, бухгалтера...
Построили дом для новой семьи.
Я помню как возле дома росли вишни, яблони, груши. Круглая клумба цветов. Слева -махровая сирень и за серебристой травой голубые пролиски, которые воспела поэтесса Леся Украинка.
В 1918 родилась моя мама Надежда, в 1922-сестричка Вера, в 1924-сын Александр.
Но дружной семьи не получилось.И вот почему...
Дед работал кузнецом в кооперативе со столярами. Заказ: сделать воз. Металличекую часть делает Яков, деревянную - братья.
Несколько месяцев нелёгкого труда.Завершение:заказчик, кроме денег за работу, ставит угощенье-праздник с самогонкой.
Ах, всё бы ничего, да вот меру надо знать...Однажды дед Яков после очередного "праздника" пришёл хмельной, лёг спать... Утром, проснувшись, обнаружил: денег на месте нет.
-Ты деньги взяла,- стал спрашивать бабушку Марию.
-Нет, не брала. Никаких денег и не видела.
-Не может быть!
Скандал.
Мария Францовна бросила Якова вместе с детьми.И ушла. Родственников много.Приютили.
И только позже мама, подметая дорожки и убирая клумбу от засохших цветов, обнаружила в самом центре клумбы большую пачку денег.
Восьмилетняя мама готовила еду: вставала на табуретку, чтоб поставить чугунки в печь...Не раз обливалась слезами.Дед утешал, как мог.Мама до конца жизни не могла простить это бездушие Марии Францовны.Но и бабушка жаловалась:ведь и она была не в восторге от своей судьбы...
Мария Францовна изредка навещала детей,приносила печенье...
Сходились, снова расходились...
Вторая жена оказалась стервой-это она донесла в полицию, что мой отец был секретарём комсомольской организации...
Дед ушёл в Верхояровку - к третьей.У неё двое своих сыновей...
И вот мы в Верхояровке - подальше от бомбёжки: теперь уже "наши" самолёты бомбили немецкие части в городе.
Отец, бежавший из концлагеря, прятался в обширных болотах, заросших высокими камышами, в шалашах.Казалось, камышам нет конца и края.Дед Яков шёл как бы к своим лошадям, которые там паслись, и носил отцу еду. Сырость, холод, комары...
Мы как-то с мамой навестили его: небритый, исхудавший, совсем не похожий на того отца, которого я привык видеть...
Неожиданно в дом Якова зашли несколько немцев из отступающей военной части. Все мы замерли.Я до сих пор помню напряжённые лица мамы и деда Якова: никто ничего хорошего не ожидал.
Вдруг один из немцев, пожилой, начинающий седеть мужчина, взял меня на руки и на ломанном русско-немецком языке:
-Я коммунист.Я не хотель воевать.В Германии, кто не хотель воевать-в концлагерь. У меня цвай киндер. Война скоро конец.Гитлер - капут, Сталин - капут.
Потом он порылся в своей сумке и оставил на память открытку с голубоглазой кудрявой девочкой, очень похожей на мою подружку Леночку.