Пугает чистый лист бумаги
без букв, без слов, без запятых.
Находится чуть-чуть отваги,
чтоб записать хотя бы стих,
поставить запятую в грусти
и отложить в сторонку лист.
И ждать... когда же он отпустит...
Я пред собою вроде чист,
и мне не надо извиняться
за неудачу на листе.
И пусть удачники косятся,
завидуют, что я в чисте
пишу стихи, поэмы чести,
по совести за просто так.
И пусть для вас я неизвестен,
но я, простите, не дурак.
Дурак, конечно же, немалый –
из парадоксов соткан я,
и потому такой усталый,
и потому меня семья
не понимает, но не гонит
в простор безверия и лжи.
Противоречий нет в законе,
а на старинном краешке межи,
и всё становится понятным
в печальном отблеске луны,
что говорю порой невнятно
с глухой в беспамятстве стены
свисают грубые обрывки
всем надоевший всуе фраз,
торгуюсь словно бы на рынке
и вижу в захолустье вас,
завистников свободы слова
и лёгкости стиха в ночи.
Я буду повторять вам снова,
а вы в ответ, мол, помолчи,
уж хватит, высказался вроде,
зачем записывать слова
в столбец, как говорят в народе:
"Уж если... то надолго"
Но с листа
исчезла белизна, и страхи
исчезли сами по себе.
Восторженные слышу ахи,
и вижу взоры на листе
читающие эти строчки
в сиянье солнечного дня.
Я записал не всё.
До точки,
что очень радует меня.