Бреду вдоль Золотого Рога.
Дрожит обида на губе.
Непроходимая дорога -
дорога к самому себе.
В канун очередного лета
я мучусь, так и не решив,
чем оправдать удел поэта,
который сладок, но фальшив.
Беснуясь в творческом экстазе,
прямую изогнув в дугу,
иду я пленником фантазий
к банкротству духа, к тупику,
куда не залетают птицы,
но взят уже такой разгон,
что знаю, не остановиться.
Уже и Стикс, и Рубикон
остались где-то за спиною.
Я обессилен, но иду...
О что ты делаешь со мною,
язык, мне данный на беду!
Казалось, суждено так много,
но всё исчезло. На пути
лишь волны Золотого Рога
да мрак, висящий впереди,
смывающий все краски юга
одним намёком, что глупа
и тщетна, словно бег по кругу,
сманившая меня тропа.