I
Поброжу по перрону,
Потом по Перинной,
на Невский сверну.
Там домик барона
и дом балерины,
Там хлопнем с тобой по вину.
Там времени ветер
Пуд пыли не вытер
с отеческих плит.
Там Hoffman - русский пиит -
как Вертер,
приехавший в Питер,
Там Бени ночлежка,
В ночлежке мальчишки,
иголки, вши.
Орел или решка –
живым. А почившим -
шиши на помин души.
На улице Блока
сгорела аптека,
последний фонарь разбит.
Ни чёрта, ни Бога,
Ни человека,
Ни ангела. Питер спит.
II
Испит и мрачен,
стою на Пряжке –
одинокий как Хармс перед арестом,
Слушаю, как от счастья плачет,
раздвинув ляжки,
чья-то невеста
в пятиэтажке.
В окне мелькают
слова и руки, стукач и прачка.
Ползут букашки –
и так веками.
Жизнь на карачках.
Был да весь вытек
как глаз дворняжки
фонтан на Щорса.
Я не портняжка -
плохиш и нытик.
Но мне зачтётся
игра без правил
с разгромным счётом
в ворота мира
и драка с чёртом
на переправе
Москва – Пальмира.