... забыть бы всё... но веки прикрывая,
как медитатор, вижу всё ясней
твои глаза – два маленьких Китая
в зелёной зыби рисовых полей.
Там чист, как дух,
и тих, как вечность, воздух.
Там перед берегом, склонившимся к реке,
в тени располагается на отдых
крестьянин,
а на горке,
вдалеке
маячит пагода с каким-то сгибом женским
в архитектуре, радужно светясь.
Такие ж церкви есть у нас в Смоленске,
такие ж храмы в Киеве у нас.
Мне не забыть в кирпичиках щербатых
тринадцатый по переулку дом,
как всем крещёным не забыть Крещатик,
всем православным – Лавру над Днепром.
Я только веки чуть прикрою – Боже! -
трамвай на Берестейской тарахтит,
на кухне мама Катя варит борщик,
проспект Победы вдалеке гудит.
Там по асфальту, как мороз по коже,
идут машины, снег меся в пути,
но ни одна из них меня не может
в родной Китай, конечно, довезти.
И я ловлю такси хоть до вокзала,
хоть до Москвы беру опять билет.
Но и в Москве тебя как не бывало.
На всей земле тебя в помине нет.
И мысленно я возвращаюсь в Киев,
всё путается в жизни и в стихе,
и наши судьбы разные такие
сливаются, как Днепр и Хуанхэ.
С плацкартной полкой в горькую обнимку
лежать бы так, как мёртвый в темноте,
укутаться в космическую дымку,
уснуть, как Вечность в чёрной пустоте,
и всё забыть.
Но, веки прикрывая,
всё явственней я вижу тот же сон:
твои глаза – два маленьких Китая
в зелёной дымке дарницких лесов