Уходит свет дневной за дальние погосты,
скользит пустой челнок недвижною рекой.
Я так люблю, когда
к нам не приходят гости
и можно целый день побыть вдвоём с тобой.
Наш обветшавший сруб удачно назван «дачей»,
он нам как будто дан Всевышним, и потом,
здесь можно сад разбить,
кур развести и даже
ходить хоть нагишом в кустарнике густом.
Согреться не успели, как наступила осень.
Пришла пора и нам пренебрегать теплом.
Давай не строить планов
с тобой далёких очень:
мы на один сезон снимаем этот дом.
Жизнь пролетит, как сон в ночном вагоне общем,
в прокуренных насквозь беседах ни о чём.
Мы все лишь куклы тут в руках судьбы – короче:
«…предполагаем жить, и глядь – как раз умрём».
Нам хорошо вдвоём на лоне чистой неги.
Свисает за ограду созревший виноград,
сбегают сосны вниз с холма, как печенеги,
и в сумерках костры то тлеют, то горят.
Какой глухой закат!
Ни жалобы, ни пенья
в окрестных деревнях – лишь сумерки да лай.
Давай возьмём муки'
и напечём печенья
из му'ки и тоски.
Давай поставим чай.
Забудем, что почём, и будем жить секундой
и школьный счёт вести лишь прожитым часам,
а что придёт потом,
когда и нас не будет –
какое дело нам, домашним пекарям?
Пускай горит очаг
и пахнет тёплым дымом,
ты ни о чём таком не спрашивай меня.
Есть в ранних вечерах
на небе нелюдимом
какой-то слабый след бессмертного огня.
Всё сбывшееся, всё
до срока дорогое
с тяжёлым пресыщеньем затем сопряжено.
На свете счастья нет,
но есть обман и горечь
всем, кто хотя бы раз смог испытать его.
Пускай болит душа, ей на Земле не место:
лишь звёздные поля – жилище для любви.
Я так люблю глядеть,
когда ты месишь тесто,
на локти,
на огонь,
на локоны твои…
Какая тишь во всём! – от боли до былинки.
Ты знаешь, мы живём лишь этот миг сполна –
пока висит луна,
пока выносит блики
на паюсный песок полночная волна
и близость наших тел мы ощущаем кожей,
и нас бросает в дрожь взаимный жар в крови…
пока калитка в сад
открыта для прохожих,
пока ещё душа открыта для любви.
Каких событий сонм, как сон, мелькнул с денницы! –
словно бы вся прошла история людей:
мы съели дикий плод и приручили птицу,
мы совершили грех у яблочных дерев,
и трением огонь добыли мы, и скоро
начнём на нём как раз печенья выпекать –
не потому, что так испытываем голод,
а просто для того, чтоб Вечность скоротать.
Как рано в этот год похолодало что-то!
Чужими стали мы, и обезлиствел сад.
Два дня до Покрова',
а был уж снег в субботу.
Посёлок опустел, и нам пора съезжать.
Пускай дымит очаг и мирно угли тлеют,
и так тепло в дому
в предсумеречный час.
Осенние ветра нам се'рдца не согреют.
Осенние дожди не успокоят нас