А туман – это небо, которое сделалось проще.
Я смотрю на его облака не с земли, а с балкона.
Где-то там вдалеке притаилась зеленая роща,
но видна лишь загадочность нежно-белесого тона.
Это летний рассвет, тишина, влажный воздух, прохлада,
потому у тумана и вышли такие уловки.
Солнце пьет молоко, и для зоркого глаза награда –
появляются лошади, нет, сперва только головки.
Кони снулые спят в молоке, в его пене воздушной,
а туман – это небо, которое сделалось ближе;
и молочность заполнит молчащее утро послушно,
если тихо спуститься по лестнице чуточку ниже.
Солнце пьет молоко, появляются шеи и гривы,
и движения спутанных ног, и наклоны, наклоны
к сонной, влажной, понурой траве – кони пьют торопливо
весь до капли нежнейший туман; и уже перезвоны
стоголосые птичьи слышны, и неистовый щебет.
Удивленное сердце в груди скачет резво без цели,
я блаженством короткого сна утолю его трепет,
возвратившись к теплу и прохладе забытой постели.