Вчера,
Ночью окаянной
Я наконец-то смог взлететь.
«Пора»,—
Сказало чувство странное,—
«на землю сверху поглядеть.»
Окно
Раскрылось свежим ветром,
Я встал на подоконник и шагнул.
На дно,
Упасть на тридцать метров,
Но в спину ветер вдруг подул.
И крылья мягко распахнулись,
И подхватил меня поток,
Я полетел быстрее пули
Звездой живою на восток.
Заря
На небе зарождалась,
Бросала отблеск на меня.
Но зря
Она ласкать еще пыталась
Того, кто стал сильней огня.
Раскрылись облачные своды,
Внизу лишь горы и рассвет,
Там царство веры и свободы,
Ведь до людей мне дела нет.
Залито сердце темной кровью,
Как будто так уж сто веков,
И голос шепчет тихо стройный:
«Теперь ты дома, мой дракон».
С тех пор прошли десятилетия,
Огонь в груди меня питал,
И жизнь мою, почти бессмертие,
Один вопрос всегда терзал.
Не понимал, как это стало,
Что я единственный дракон,
И одиночество пронзало,
Рождая в сердце слабый стон.
И я летел в чужие страны,
Но никого не находил,
И ветер в спину непрестанно
Полет мне пламенный дарил.
И лишь отчаявшись в надежде
Найти подобного себе,
Увидел профиль я тот нежный
На старой дымовой трубе.
Она была такою милой,
Такою светлой и родной.
И над моей смеялась силой,
Шутя: «Дракон, ты только мой».
С тех пор века всё растоптали,
Ее охотник застрелил,
Меня искали, не поймали,
Я постарел, но не забыл.
Теперь забился я в пещеру,
Мне снятся старые дела,
Та, что была такою верной,
Моей любимою была.
Мне раз еще бы в небо взмыться,
И вниз упасть, но сил уж нет,
И я боюсь, боюсь разбиться,
Хоть мне и тошен белый свет.
Однажды мой скелет отроют
Опишут, как погибший вид,
В музее за стеклом закроют —
Тогда и стану знаменит.