…Были пляж и отель. Загорая, резвясь и купаясь,
Мы с тобою забыли отлёта назначенный час.
Ты, конечно, ворчал, что я вечно туплю и копаюсь -
И оставил очки. И автобус уехал без нас.
Мы поймали такси, и оно нас удачно домчало –
Мы последними были у стойки, где смотрят билет,
Но на наше «together*» мадам головой покачала
И на все уговоры лишь «sorry**» твердила в ответ.
В этом «сорри» сквозило:
«Подумаешь, дело какое -
Три часа перелёта помаются в разных углах.
Ну и рейс! – обалдеешь с капризною этой Москвою,
Понаехали тут, понимаешь… храни их Аллах…»
Фантастический отпуск померк для меня в одночасье.
Я забилась в свой угол, и было одно на уме -
Три часа перелета, три капли последнего счастья
Заменили разлукой в комфортной летучей тюрьме!
А хотелось болтать, и шампанское пить по глоточку,
И уснуть ненадолго, прижавшись к родному плечу.
Я пыталась всё это проделать сама в одиночку,
Но стучало в висках – «не хочу без тебя, не хочу!»
Началась турбулентность – наш лайнер трясло и болтало,
И тревожную тишь разрывало ребенка нытьё.
Мне словами не выразить, как же тебя не хватало,
Чтобы взять твою руку и крепко вцепиться в нее.
А когда нам динамик поведал беспечно и звонко,
Что в Москве мокрый снег, и по области ноль-минус три,
Я представила обледенелую эту бетонку,
И тревожная жилка, как птица, забилась внутри.
Не могу передать, до чего же мне стало тоскливо,
Когда я поняла, что поверх пассажирских голов
Ни обняться навек за мгновенье до страшного взрыва,
Ни сказать самых главных, не сказанных ранее слов!
В тот момент я не знала, кому адресую молитвы,
Но пилот незнакомый – а в общем, такой же, как все,
Без единой помарки, как будто по лезвию бритвы,
Ровно-ровно провел самолет по сырой полосе.
…До сих пор позабыть не могу – в коридоре зеленом
Никого не стесняясь, нахлынувших слез не тая,
Я целую,
целую,
целую тебя исступленно…
Несмышлёныш –
ты так и не понял, чего это я…
*вместе
**извините