"Внутренняя пуля в тысячу крат хуже чеченской, Внутренняя пуля в сотню крат хуже Блаватской..." /Александр НЕПОМНЯЩИЙ "Ад"/
"Я говорю об адовой бездне. Где Сатана. О Шамбале, которая в душе. Как нарыв. Вот её нужно взорвать. В самом себе взорвать!" /Михаил ЕЛИЗАРОВ "Pasternak"/
На Шаболовке, 37,
Тусят в квартирке теософы,
Довольно всем известные особы,
Но вот довольные не всем.
Пелевин Виктор и Сорокин Вова,
Решили, что в России жить ***во,
Что здесь все чакры, штекеры, модемы,
Совсем не общемировой системы.
Мадам Блаватская их поддержала,
-Как жизнь российско-****ская достала!
В лугах росистых нет совсем расистов,
Арийцев истинных душой и кровью чистых!
С душком идейки эти, ради эпатажа,
Она подкидывала, зная даже-
Среди гостей-духовных импотентов,
Каждый второй-еврей латентный.
-Лучистая энергия народных масс,
Даёт на выходе сплошную энтропию!
Эйнштейн промолвил, старый пидорас,
Усы обвислые макая в пиво.
Молчал, как Чацкий, Чаадаев,
Сидел скучал, почти не осязаем,
Потом, предательски вдруг пукнув, промычал,
-Родительский дом-начало начал!
Но стушевавшись снова замолчал.
Тут в двери кто-то постучал,
Подув в глазок, его протёрши хорошенько,
Блаватская в нём рассмотрела Лукашенко,
Он томик сказок ей принёс о "Серой Шейке".
Впустила думая-подобный перекос,
Идей и мнений, в гениальный симбиоз,
Возможно выльется.Не пряча гениталий,
Из спальни вышел Маяковский,
Он с Лилей Брик там трахался по свойски,
Так и ходил не одевая брюк,
Считая-круто демонстрировать свой крюк.
Читал стихи-"Даёшь совдепы детям!
А каждой бабе-по минету!
А депутату-кабинеты!
Всем Байконурам-по ракете!
Банкирам-звонкую монету!
А фехтовальщикам-рапиру"
Добавил Чаадаев про-"Карету мне, карету!"
И пересел поближе к туалету,
Признаться-недолюбливал он этого задиру.
-Что скажем мы и Городу и Миру?
Блаватская спросила тривиально.
Тут Маяковский удалился в спальню,
Они там занимались грехом свальным,
Покусывая губы Сологуба,
Овладевал он Лилей грубо.
КерЕнский, поправляя стрелку на чулках,
Всем демонстрировал наколку,
Там, где покрытый рыжей шерстью пах,
Чуть выше-мастерок был и угольник,
Татуирован мастерами,
Керамики и оригами.
-Топор Раскольникова, редкий экспонат,
Похитил сторож-местный алкоголик,
Он, говорят его продал за стольник,
В какой-то странный стройотряд!
Всё это Шустер выпалил, глядя в "ай-пад".
-Отпад! Засада! Загалдели,
-Просра...! Проспали! Проебали!
-Пройдёт не больше, чем неделя,
Им овладеет новый Сталин,
И от суда уйдём едва ли!
-Красно-коричневый каратель!
Все обратили взоры к Лукашенко ,
Казалось он подавлен совершенно,
Тут в двери постучали, глянули-Невзоров.
Его как-раз из института выгнали с позором.
Зашёл с мороза,
Бухой и красный словно роза,
-Что там за ночь! Там не видать ни зги!
Ты чья-то дочь? ****ь не смей мозги!
Тут карты? Нахуя мне карты??!
С ним коробок был, а в таком обычно держат нарды.
-Смотрю-у нас сегодня платье от Луи Виттона,
Ты в нём похож на старого гандона!
Сказал он весело и дерзко,
Щипнув за задницу КерЕнского!
Так и кружился, словно мотылёк!
И отлегло у всех. Им было невдомёк,
Что Лукашенко потянулся к "Серой Шейке",
Достал оттуда маузер,
с таким обычно ходят шейхи,
И выждав паузу немного театрально,
КерЕнскому он прострелил отверстие анальное.
И всё смешалось в доме моментально,
Застыли гости в ступоре ментальном,
Невзоров оказался неожиданно, не пьян нисколько,
Достал из коробка "Топор Раскольникова",
-Ну что, жидва, не ждали?!
Сейчас вам будет здесь и Берия и Сталин!
-***вые часЫ для нас настали!
С тоской подумал Чаадаев,
-А ведь я мог свалить в Израиль!
Подружка там моя-красавица Лилит,
А мог бы и свалить в Египт,
Но видно исчерпал возможностей лимит.
-Проханов должен видеть это!
Весь этот слышать сучий вой и лай!
Передовицу пусть напишет он в газету!
Поставили веб-камеру, работали он-лайн.
Пелевин оказался жертвой первой,
Из черепа раскрытого, подобно табакерке,
Трухой посыпался какой-то гербалайф,
Сорокин кинулся зачем-то подбирать,
И ел его, давился и икал,
Как в своей прошлой жизни ел он кал.
-Ты мог бы парнем быть, Володя,
Нехуёвым вроде,
Когда бы в Вологде служил на параходе,
А вот теперь лежишь, ни мёртв не жив,
Полуамёба-полужид,
В прямой кишке душа твоя дрожит.
И так они работали неспешно,
Подход ко всем индивидуальный был, конечно,
-Вот, суки, за Аксакова,
За "Аленький Цветочек"!
Блаватская молила, стоя раком,
-Пощадите дочку!
-Кто твоя дочка?
-Александра Коллонтай!
-Ах, Саша Коллонтай?
Вот пулю, сука, получай!
На шум из спальни вышел Маяковский,
В кальсоны пряча пенис скользкий,
Устав от сексуальной бассистемности,
Он выстрелом был сброшен с парохода современности.
"Змеиное гнездо,
Что действовало в городе Стаханов,
Сегодня было уничтожено,
Молниеносным, точечным ударом"
Примерно вот такую шифрограмму,
Отправил в "Завтра" Александр Проханов.
Всё это рассказал мне Миха Елизаров,
Он был тогда связным у местных партизанов.
++++++
На Шаболовке ночь,
Фонарь, аптека.
Аптекарский сынок,
Зачем-то дрочит, стоя на пороге.
Как все евреи горд и одинок,
-Как звать тебя?
-Олежка Тягнибок!
-Зачем ты здесь?
-Хочу в ОУН-УПА!
Раздался выстрел, и малец упал.
Здесь, на пороге новой жизни,
Не время заниматься онанизмом!