Дали уехал в Сальвадор,
Женился на мохнатой шведке,
Валялся в гамаке нередко,
Писал стихи про диарею и запор.
Она работала учителем труда,
В какой-то школе на окраине Макондо,
Стихов его не понимала никогда,
Лишь улыбалась глупо, как Джоконда.
Звалась Гертрудой, или просто Гретхен,
Пабло Неруда мадригал ей посвятил,
В Мадриде он светилом из светил,
В ту пору был. Не пил.
Стрелял из маузера метко,
Но в сердце ранен был нимфеткой!
Карета счатья иногда давала сбой,
Когда в Макондо лил столетний дождь,
Дали впадал в запой, как гнусный дож,
Сидел в углу, как краснокожих вождь,
И не спасали кока и пейот,
Все понимали, от чего он пьёт.
Койот судьбы и революции шакал,
К ним Меркадер похаживать вдруг стал,
А с ним ещё какой-то Марк Шагал,
Зайдут, поставят в угол ледорубы,
Сидят и похахатывают грубо.
Присутствовал при этом Кастанеда,
Служил тогда семейным он врачом,
И повод находил остаться до обеда,
Полакомиться свежим калачом,
И вроде бы он как-то не при чём!
Грачи беды кружить над домом стали,
Всё это видела старуха Изергиль,
Письмо отправила сестре в Израиль,
Чтобы Сосо Павлиашвили или Сталин,
Скорей распутство это прекратил!
Услышал вождь! А дождь всё лил.
Сикейрос себе места,
Давно не находил в Макондо,
Раскрасил все колонны и ротонды,
Но вот разнузданная фронда,
На этот раз не сберегла его,
Как ясный гром-сбежала вдруг невеста!
С любителем компьютерного квеста.
Уже давно бродило тесто псевдонародного протеста,
Полковнику Каддаффи кто-то написал,
Из твиттера, а может быть фейсбука,
Что гринго, суки, тянут руки,
Интересует их цветной металл.
Взволнован был полковник, пил «Кристалл»,
И понял-час судьбы настал!
+++++++++++++++++++++++++
Блистал в углу забытый кем-то ледоруб,
Стук сердца раздавался глухо,
Муха це-це кружилась возле уха,
Везде царили скука и разруха,
Атисанитария и сиеста.
Валялась в сетке гамака,
С Дали, сбежавшая невеста,
В «дорожках героиновых» рука,
Парила словно в облаках,
Как на картинках пресловутого Шагала.
Он, кстати, тоже находился тут,
Большой и тучный, как батут,
Смотрел глазами красными быка,
На всё происходящее устало.
Все персонажи этой гнусной драмы,
По счастью находились здесь.
А дальше-ужас, мрак и жесть.
Крики-«****ец! Достали гомосеки!»
Всю ночь трудились дровосеки.
А после...Прекратился дождь.
В Москве, Макондо и по всей планете,
И мудро улыбнулся Вождь,
В усах кавказких седину заметив.