Семидесятый год семнадцатого века.
Под Арзамасом градом девушка жила.
Для крепостничества она была помехой.
Своим примером на борьбу звала.
Алёной нареченная – большая умница.
Лицом была пригожая, отлично сложена.
Не думала, что рано так краса её погубиться.
О том известна нам история одна.
Весна пришла на землю после зимней стужи,
Но облегчения крестьянам нет, как нет.
Что завтрак иль обед, что скудный ужин
Сил не прибавит, только больше бед.
Голодный вечно, ночью засыпая,
Бедняк всё в думах. Пред рассветом страх:
Опять задушит нас та доля злая,
Ведь заберут последнее и снова все в долгах.
Нуждой, забитая, до самых горьких слёз
И принимая на душу одну печаль-кручину,
Алёне той задуматься пришлось всерьёз,
Как изменить народу лютую судьбину.
«Друзья мои, подумайте. Нужно решиться смело.
Нам с вами нечего уже терять.
Так постоим же за себя, за праведное дело,
А в помощь нам родная земля-мать!
На клич борьбы с неслыханною силой
Пойдём все вместе. Помыслы едины.
Нас общая беда навек сплотила.
Идём за мною юноши, мужчины!
Сейчас живёт в нас только униженье.
Обиды помним, вот и безучастны.
Так будьте смелы вы, ведь только в дерзновенье
Добыть свободу сможем. В этом наше счастье.
Освободимся мы от крепостничества оков,
В бой вступим, не щадя ни головы, ни рук.
Пойдём мы первыми, и к нам придут на зов
И уничтожен будет кровосос-паук!».
Сказала так и повела повстанцев –
Крестьян вчерашних бедных за собой.
Отряды собирала храбрых новобранцев,
Сплотились все, объединённые бедой.
И были битвы, схватки удалые.
Алёну первую скакун нёс ретивой.
Семь сотен мужиков ей стали, как родные
И каждый раз был бравый смертный бой.
Но как-то раз Иуда объявился.
То был предатель – Гришка то, Ильин.
С душою своей грешной распростился,
Главенства женского он не простил.
Случилось жуткое, всё, как в преддверье ада:
Повешенных тьма, тысячи, не счесть.
И обезглавленных тела давили смрадом.
Такое зрелище в аду лишь только есть.
О, горе людям! Плачут все безумно.
Кто ж горе крепостных сможет понять?
А судьи – княже те, ведут себя так шумно.
Такую казнь – по сердцу одобрять.
Алёну участь же ждала иная.
Повесить просто – знать помиловать её.
К жестоким пыткам она пришла совсем нагая,
Но стонов не было, кричало вороньё.
На казнь повели, железную цепью сковали
И руки, и ноги. Ведут, покой не дают.
Надеялись, что теперь то уж веру отняли,
Толкают вперёд батогами и розгами бьют.
На лютую смерть девушку смелую гонят.
И смотрит Алёна, как смотрит затравленный зверь.
Но вот и пришли. Алёна молчит, не стонет.
Последнее слово объявят Алёне теперь.
«Прощайте же, вы люди добрые!-
И голос её струной зазвенел-
Мы вынесем нападки злобные,
Немало наш народ за Русь терпел.
Придёт народа сила та могучая,
Придёт спокойно, страха ведь не ведает.
И принесёт вам, люди, долю лучшую.
Вернуться мужики с победою.
Нет, не бесславно мы сейчас умрём.
Знаю, поплачете, может.
Поверьте, к жизни новой мы придём
С помощью вашей и божьей.
Не мучит боль меня, и нету жара
От зажжённого ими злого огня.
Но в душе моей кипит так яро –
Не сокрушить и не сломить меня.
Сгорю не зря, смогу, пылая,
Дорогу новой жизни осветить.
Уйду достойно, то наверняка я знаю –
Мой свет поможет счастье озарить».
Не стали больше слушать изверги-каратели,
Толкнули девушку в бушующее пламя.
Алёна перстами перекрестясь, старательно,
В огонь тот бросилась, душой пылая.
Стало тело красивое чёрной золою,
И по ветру развеялся пепельный прах.
Прикрыт теперь он уж землёй сырою,
А Арзамасский воздух подвигом пропах.
Зачем же рано так сгорела жизнь святая?
За подвиг свой и муки – ты в раю.
Зачем таких людей судьба слепая
Лишает жизни здесь – в родном краю.
Счастливых дней грядущее сулит,
Исполнится её мечта та затаённая.
Свобода для народа песней зазвучит
И мгла навек спадёт Руси порабощённой!