Не клони побелевшую голову,
не клони-ка,отец,не клони!
Говорю тебе слово-олово:
ты мне самый родной из родни.
Мое горе тебя погасило.
Не горюй,не окончен мой путь!
Не под корень меня подкосило,
я еще приживусь как-нибудь.
Только ты не ходи на опушку
к темным елям в тот утренний час
и не слушай вещунью-кукушку,
кукованье ее не про нас.
Это слишком печальная птица,
а во мне ведь дерзинка была,
потому прямо слету разбиться
так бессмысленно я и смогла.
Ты послушай-ка лучше,послушай
жаворонка серебряный взлет,
как он плещет певучую душу
на поля с неоглядных высот.
Ты вглядись-ка,вглядись в поднебесье
и о том хоть немного смекни,
что моя непритворная песня
этой песне высокой сродни.
Только в ней от неслыханной боли
все изныло,изнемогло.
Не дает ей взлететь над полем
переломленное крыло.
Но жива она прежней отрадой,
всплеском зорь и дыханьем травы,
потому сокрушаться не надо
и не надо клонить головы.
Все равно моя песнь взовьется!
И такою любовью вдвойне
в самых русских сердцах отзовется-
даже страшно становиться мне!