Нанизываю прошлое на строчки,
Перемежая были и быльё...
И вновь деревья раскрывают почки
И по Москва-реке уходит лёд!
В том давнем хоре
Наши подголоски
Казались до обидного смешны.
И неизвестен был еще Высоцкий,
И мы еще не вышли из весны.
Пираты, мушкетеры, капитаны...
Московских переулков воробьи.
Еще восток не пах Афганистаном,
И наши танки в Прагу не вошли.
Еще судьба дарила нам обноски,
И апельсины плыли из О.А.Р.,
И всё что было до и будет после –
Не видно и не слышно из-за парт...
Мы привнесли ущербность коммуналок
В весёлые хрущёбы той поры...
В нас незаметно юность догорала,
И умирали старые дворы!
Но пятилеткам вторили фанфары,
И Третий Рим на ладан, но дышал...
И становилась бросовым товаром,
Перебродившей брагою душа.
Все на одно лицо – единоверцы,
Где каждый с детства был «Всегда готов!».
И горько-сладкий ком подкатит к сердцу
От невесомой тяжести стихов...
Ведь это мы, дав Родине присягу,
«Спасали» мир от натовских акул,
Когда от чехов защищали Прагу,
Чтоб наши дети гибли за Кабул!
... У каждого из нас – своя Голгофа,
И молотки, и гвозди, и кресты...
Нанизываю прошлое на строфы,
Чтоб не сойти с ума от немоты.
Когда-нибудь нас всех рассудит время,
Пережигая вымысел и быль...
И пусть Москва моим слезам не верит –
Я в ней родился, значит, я простил!
1991