Я, вспомнив молодость, себя ругаю
За то, что к людям тропки не нашла.
Приехала в Сибирь из дальнего я края.
И прошлым полнилась душа.
А рядом, мимо, отгорали судьбы.
И не вернуть теперь их мне.
А вот тогда-то вникнуть в суть бы.
Что б не страдать в минувшего огне.
Я вспоминаю пьяным дядю Леву.
И непонятность грусти его фраз.
(А трезвым он бы не отдался слову.
Да и сказал-то их всего лишь раз.)
Что вот, вернулся из Гулага.
И мне, наверно, очень страшен он.
Я не ответила…. Стерпи, бумага.
Тогда в страны я верила трезвон.
Я верила, что “ум, и честь, и совесть”…
Я верила. Кого теперь винить?
Печальной жизни собственная повесть
Мои надежды стала хоронить.
И мне теперь бы возвратиться в юность.
И попросить прощенье за себя.
Сказать бы им: хоть поздно, но очнулась,
О душах искалеченных скорбя.