Прохладное утро ложится на землю,
как будто замОк из промерзлых ладоней,
себя вынимаю, кидаю под поезд,
я рвусь в безобразно веселое небо,
и сорваный голос летит, задыхаясь,
и шепот доносится фразой недлинной,
летать бы хотела, да нету вот, крыльев,
и каюсь теперь я. И маюсь
от веящей утренней глупой тоски,
про одиночество что-то сказавшей,
про то, что когда-то хотели стать старше,
а возраст белит нам виски,
и вены в руках не такой живой кровью
плескаются под увядающей кожей,
так быстро, и если бы было мне можно
вдруг все прекратить... Но печаль в изголовье
кровати уселась, и пишет о смерти,
о том, что-когда нибудь стану я тленом,
и примет меня беспокойное небо,
а, может быть, просто, в пепел?
Это кошмар очерствелого утра,
когда одиноко усевшись в кровати,
ты шепчешь себе "успокойся" и "хватит",
а мысли колотятся на сердце скупо,
а сердце устало, а сердце не хочет
идти на бульвары, на улицы тоже,
ведь все одиноки в толпе из прохожих,
дожить бы до ночи...