День проявлялся розовым повтором
неясного, тревожащего сна,
Село Царькут. Мой отчий дом, в котором
От старости сгорбатилась стена.
Крик петуха: надрывный, хриплый, клейкий –
Ушей моих единственный улов.
И иней покосившейся скамейки,
И горечь недовысказанных слов…
Обидных. Резких. И уже московских…
Не оскорбят патриархальный дух.
Естественно и по-мужицки броско,
Их горечь транскрибирует петух…
Преобразятся в утренние сгустки,
В надрывный и забористый фальцет
Запальчивые фразы по-французски
И тени на обиженном лице.
Но я молчу, поджав губу упрямо,
Решимости и гордости полна.
И мне кивает, как старушка, рама
Слезливого..., разбитого окна…
ФОТО АВТОРА