Львёнка звали Пушаном. Он, собственно, был кошельком -
И таким небольшим, что свободно вмещался в ладошку.
С тёмно-рыжею гривой, всё время стоящей торчком,
И с почти незаметной, на молнии, длинной застёжкой.
В животе трепыхались заколки, монетки, ключи.
И средь всей этой мелочи мятый брусочек ириски.
Раз уж ты - кошелёк, переваривай всё и молчи.
Столько носишь в себе! Даже с долей известного риска,
Что протрёт тебе дырку краями одна из монет.
И тревожат застёжку туда и сюда то и дело.
Что лежит в глубине, извлекают порою на свет.
Но вот эта ириска! Она же совсем затвердела!
Только крапинки глаз никаких не таили обид.
Новый день он встречал с философскою полуулыбкой.
Раз ты львёнок, игрушка – имей подобающий вид!
На ладошке ль, в кармане пальто... Иль в футляре со скрипкой.
Но момент наступает... Всё больше пустеет внутри.
Нет, он так же любим. Он на полке сидит среди прочих.
Даже выросшим нам продолжают игрушки дарить,
Но играть в них серьёзно никто почему-то не хочет.
И когда эта скука на полке совсем допекла,
Он слетел на ладошку подросшей девчонке Алиске...
- Ой, смотрите! Пушан!
О, так вот где серёжка была!
Я ж искала везде...
Сколько лет уже этой ириске?