Останься дурой, Маргарита, крути свое веретено,
Возись тихонько у корыта и не выглядывай в окно.
Тряпицу натянув на пяльцы, рисуй иголкой бересклет
И прижимай улыбку пальцем, как мысль о суженом мелькнет.
На кухне матушка хлопочет, а мимо твоего крыльца
Коней не придержав, проскачут два разудалых молодца.
Один кудрявый, белокожий, смеется, к другу наклонясь,
А тот, хоть и не столь пригожий, но смотрит гордо, ровно князь.
На площади сегодня танцы, до полночи шумят и пьют,
Охальники и голодранцы проходу девкам не дают.
Останься дома, Маргарита, замкни калитку на запор.
Пускай к другой проникнет скрытно через окно кудрявый вор,
Пусть ей достанутся браслеты, сережки, кольца, смех до слез,
Пусть ей не даст он до рассвета распутать золото волос.
Закрой оконце в палисадник и дверцу в горенку запри.
К нам в город едет черный всадник, и здесь он будет до зари.
И ей уж не плясать по кругу, держа за пальчики подруг, -
Она с другим станцует жигу, веревку нахлестнув на сук,
И ей уж не нестись по лугу, посеребренному росой –
Найдет, догонит и зарубит своей некованой косой.
И Шуберт, песнями богатый, взойдя на крашеный помост,
Унылым basso ostinato проводит деву на погост.
А два отпетых негодяя чернущих подхлестнут коней
И прянут, искры высекая, туда, где пляски посмешней.