В этом году исполнилось 70 лет со дня начала Великой Отечественной войны 1941 – 1945 гг. И чем дальше она от нас, тем явственнее ощущается собственная причастность к пережившему ее народу, хотя ты тогда еще и не родился. Все меньше остается непосредственных участников освободительной битвы. Один из них – мой отец, Иван Кузьмич Богдашев, которому в январе 2012 года исполняется 90. Внуки с детства рассматривали дедушкины фотографии, где он молодой, в гимнастерке и фуражке со звездой, а также медали в коробочке – «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За Победу над Германией», орден Отечественной войны II степени, многие юбилейные... Недавно появилась еще одна – к 65-летию снятия блокады Ленинграда - тогда единственному оставшемуся в живых бойцу Ленинградского фронта в Таганском районе столицы.
Центральный административный округ Москвы красиво поздравляет своих ветеранов. К 50-летию Великой Победы был прислан конверт с вложенным письмом «Защитнику Отечества» - на листке мелованной бумаги в клеточку, сложенном треугольником (как отправляли с фронта), обрамленном цветной георгиевской лентой и военными фотографиями. Почтовые пометки: «Куда», «Кому», круглая печать «ТУ Таганское – Москва» и поздравление за подписью начальника управы. Пусть одно на всех, но с добрыми словами: «В годы Великой Отечественной войны Вы были активным участником борьбы за свободу и независимость нашей Родины, внесли достойный вклад в великое дело Победы. Россияне, москвичи по праву гордятся подвигом Вашего поколения и отдают дань глубокого уважения Вашему мужеству и стойкости, проявленным в годы суровых испытаний». Все правильно. Такие слова, одни на всех, по праву относятся ко всему народу.
Не постояла за ценой префектура ЦАО и к 60-летию окончания войны, выпустив солидное издание «Солдаты Победы». В нем представлены биографии и фотографии участников Великой Отечественной войны 1941 – 1945 гг., проживающих в ЦАО, с распределением по районам. Начали с Таганского, фамилии по алфавиту, так что наша – одна из первых.
Назвали Иваном
«В войну вступил 9 сентября 1941 года, радист 116-й стрелковой бригады Северо-Западного фронта, участвовал в оборонительных боях в районе Строй Руссы в составе 224-й дивизии, в обороне и прорыве блокады Ленинграда, освобождении Выборга, Гатчины, Красного Села… Войну закончил старшиной, начальником радиостанции 224-й стрелковой дивизии 2-го Прибалтийского фронта. После войны до 1970 года служил старшиной в должности начальника радиостанции». Несколько строчек, 30 лет в армии, сотни благодарностей, сотни учеников, одна должность и одно звание - старшина.
Родился в 1922 году на Крещение, следовательно, назвали Иваном и записали днем рождения 20 января. Многодетная семья председателя колхоза Кузьмы Ивановича Богдашева жила в поселке Переезд Курской области, утопающем в цвету яблоневых садов и соловьином пении. С трех лет мальчики умели ездить на лошадях, купали их в вырытой всем поселком речке, потом помогали отцам по-плотницки и во всех других сельских делах, становясь мастерами на все руки. В школу ходили за восемь километров – с куском черного хлеба и сахарком - зимой на лыжах, летом босиком по пыльному шляху. Бывало, Ваня сворачивал в поле и помогал трактористам пахать. Поэтому у прогульщика учеба не всегда ладилась. Вечерами, сидя на заваленке, играл на балалайке. А девчата плясали, отбивая дроби босыми ногами и вздымая клубы пыли.
Когда подрос, работал в колхозе – грузчиком на току, поставщиком зерна на элеватор в райцентр Рыльск и т. д. Но в 1941 году, очень урожайном, государству сдать рожь и пшеницу не успели: немцы подошли вплотную к курской земле. Кузьма Иванович распределил зерно по дворам и по повестке с сыном Иваном и другими односельчанами отправился на призывной пункт за 150 километров. Но там их уже никто не ждал: военкомат переехал в другое место. Подводы вернулись домой. А утром – опять прощание и отправка.
Но были и такие, кто остался дома. (Жили под немцами, а с подходом наших войск ушли в лес партизанами. Зачисленные в военную часть, оборонявшую этот поселок, они так и погибли за него. «Я счастлив, что не сбежал тогда с теми земляками, - признается отец. - А мог бы по молодости поддаться на уговоры».)
Кузьму Ивановича с полдороги вернули возвращавшиеся из района: ведь ему было 48 лет, а таких «стариков» воевать уже не брали. Он и 19-летний сын прощались со слезами. В первый день было даже как-то радостно ехать на войну с отцом, провожали всей деревней, а тут резко обрывалась родная нить. Да и встретятся ли? В поселок пришли немцы и тоже разорвали его надвое. Сами поселились одном берегу той безымянной вырытой речки, в десяти домах. А выгнанные жители – на другом - у родственников и соседей. Хозяйкам разрешали приходить доить своих коров, кормить заготовленным сеном скот. Однажды мать Ивана, Прасковья Васильевна, вынуждена была пойти к коменданту жаловаться, что немцы забрали зерно из ямы, где оно хранилось. Не испугалась! Комендант велел все отдать. В то время Кузьма Иванович был с младшими детьми в другой деревне, отбитой у немцев. Но всю семью перевезти не успел – начался сильный обстрел. Так они и жили до 1944 года порознь.
Военная азбука Морзе
И в том же 44-м пришло первое письмо-треугольник с фронта от Ивана. Он писал часто, но Курская дуга была и кривая, и острая – письма через нее не доходили. Писал, что из Курска их, новобранцев, отправили пешком в Воронеж. Останавливались в деревнях, где их радушно встречали. В воронежском учебном радиополку их учили специальности радиста. Не отличавшийся прилежностью в школе, Иван очень хорошо освоил морзянку, работу на ключе, премудрости телефонной связи. Но тут к Воронежу подошли немцы, и учебный полк вынужден был сняться с места. Отходили в направлении Архангельска. Шли по 50 километров в день с тяжелой радиостанцией за плечами: два аккумулятора, батареи, сумка с телефоном, трубка, антенна, микрофон, ключ, шланг – килограммов 15 - 20. Кто не мог идти - тащили под руки. За две недели дошли до железной дороги и товарными вагонами доехали до Архангельска. А там уже минус 50. Зима 1941 - 1942 года была суровая. Жили в землянках, туалеты сооружали из снежных «кирпичей». Замерзшие хлеб и пшенную кашу рубили топором, суп покрывался льдом. (Вот уже потом, на Северо-Западном фронте, солдаты «зажили»: много лошадей убило – ели вкусную конину и варили не пригодившиеся бедным конягам отруби.)
Всю азбуку Морзе забыли, учиться начали сначала. Успешных Ивана и его одноклассника Колю Кириченко быстро из 5-го взвода перевели в 1-й, передовой и радистами 3-го класса в конце февраля 1942-го отправили на фронт. (А другой одноклассник Петя Соловьев и двоюродный брат Ваня Чистяков остались доучиваться.)
116-я стрелковая бригада стояла в лесу под Старой Руссой. Новички-радисты добирали знания фронтовой практикой: осуществляли связь командиров – боевого и штабного. «В эфире было столько сигналов радиостанций! – рассказывает папа. - Морзянка, и наша, и немецкая, шла на одной волне сплошным потоком». И только внимательный связист мог различить свои позывные. Иван работал на ключе даже лучше кадровых радистов. А еще была обязанность обеспечить непрерывность телефонного кабеля. За каждым связистом закреплялся свой участок метров 300 - 400. Нужно было найти и устранить обрыв, а если телефонист погибал, приходилось брать и соседний участок. (Вспоминается герой фильма «Баллада о солдате» - 19-летний связист Алеша Скворцов, деревенский парнишка, в исполнении Владимира Ивашова.)
До 1943 года был приказ, запрещавший командирам находиться рядом с радиостанцией. Боялись, что вражеские самолеты ее запеленгуют. Потом поняли, что сигналы ее маломощные, и было приказано командирам, напротив, находиться в непосредственной близости, чтобы отдавать распоряжения радистам моментально. Аппаратура стала более совершенна («РБ», «РБМ»), эфир чище. Но по-прежнему приходилось таскать на себе радиостанцию при перебежках, едва поспевая за командиром, плюс противогаз и лопатка для рытья землянки, где вповалку спали солдаты. Или прямо на снегу, на еловых лапах, подвинув ноги к костру. (Однажды так и сгорели валенки у Ивана, за что он получил нагоняй.)
Друзья-однополчане
В части служили люди разных национальностей – евреи, татары, азербайджанцы, армяне, грузины, украинцы… Вместе делили и холоди голод. Медсанбаты были далеко, но если только кого ранят из кавказцев, они тут же тащили собрата в лазарет. Русские друг к другу были менее внимательны, рассказывает папа. Но все же и он дождался помощи: когда после неудачного самолечения осколочного ранения голени она загноилась и опухла, его отвезли на санях. «Вот если бы сейчас в госпиталях лучше лечили! - сетует он сегодня. – Никому мы не нужны там – ни оборудования, ни лекарств, ни внимания».
Однажды весной, уже на Ленинградском фронте, Иван, перетаскивая амуницию под авиаобстрелом, потерял винтовку, точнее, карабин. А это был верный шанс попасть в штрафную роту. Все кругом взрывалось, как в кино, рассказывает папа. Попросил товарищей: «Давайте поползем со мной, быстрее найдем». Но никто под пули не захотел. Сам он их не боялся – не до того было, полз по-пластунски, хотя раньше этому не учился. Ни что там наверху делалось, ни весенней хляби не замечал. Но нашел свою винтовку! Бог помог, признает мой папа-атеист.
И в 1942-м его, 20-летнего, за отличную службу приняли в партию. А с 1943 года все уже, не боясь, бросали свои винтовки и снимали с убитых немцев их легкие и удобные автоматы. На Ленинградском фронте в части были уже девушки-радистки. Одна из них попросилась в бой вместе с любимым (фамилия его была Клоп): погибать - так вместе. Вдвоем их и похоронили, накрыв плащ-накидкой и засыпав землей. Так всех хоронили. Если успевали.
За 10 дней боя за Ленинград 224-я стрелковая дивизия численностью 12 тысяч понесла огромные потери. Старшина Богдашев, желая узнать, жив ли его друг – радист Сережа Бушмелев, вызвал его открытым текстом. И, получив подтверждение, отстучал: «Сережа, спасибо, что ты жив!» Это было серьезное нарушение в условиях военной секретности. Когда стали награждать отличившихся, Иван ждал, что его вызовут обязательно. Но вот наградили его ездового Хасанова медалью «За боевые заслуги». Богдашева не назвали. Он подумал: «Неужели мне орден Красной звезды?» Нет. Перешли к награждению командного состава. Награды в тот раз так и не дали. Но и не наказали.
Потом, служа в Центральном узле связи военно-транспортной авиации, Иван Кузьмич удивлялся: «Как безобразно радисты и командиры пренебрегают секретностью!»
Был у него и еще один друг – радист Володя Барков, немного моложе, ленинградец. Его родители умерли в блокаду от голода. Сын был рядом, но помочь не мог. Много позже, в 1970-м, когда оказалось, что личное дело И. К. Богдашева потеряно, Барков и курские земляки подтвердили его участие в военных действиях. Из четырех с половиной военных лет непосредственно фронтовых у него два года восемь месяцев. Учеба, формирование дивизии не входили во фронтовой стаж.
Победа, одна на всех
После освобождения Выборга строили границу с Финляндией, возводили столбы, тянули проволоку. Далее часть направили в Латвию на борьбу с армией генерала Власова. В поезде папа почувствовал, что ничего не видит. Но рядом был врач, который констатировал «куриную слепоту», распространенную при авитаминозе, и помог.
9 мая 1945 года встретили по дороге в Ригу. Высыпали из вагонов на зеленую травку на бугорке и стали писать домой письма. Но еще две недели «разбирались» с Власовым, и многие домой не вернулись. Так, войну Иван Богдашев закончил в конце мая 1945 года – начальником радиостанции штаба 224-й стрелковой дивизии 2-го Прибалтийского фронта. Ему было 23 с половиной.
Домой сразу не отпустили – направили на боевую подготовку в г. Шую Ивановской области. Там старших по возрасту демобилизовали, а молодежь нет. Части расформировали, папа попал в штаб Горьковского округа, который потом тоже расформировали. Из Москвы, из 1-го полка связи, что располагался в Сокольниках, приехали вербовать связистов в столичный полк. Так в ноябре 1945 года папа оказался в Москве. И служил сверх срока еще 25 лет – в столице, Ногинске, Люберцах. Ездил на работу по два часа в один конец на электричке и трамвае, который впервые увидел в осажденном Ленинграде. А в родной поселок под Курском ездил часто и привозил сочные сладкие яблоки.…
Когда моему сыну было 23 с половиной, в День защитника Отечества я подарила ему футболку, где на груди был портрет его деда в том же возрасте, – одно лицо. А на бело-сине-красных полосах написано: «Мой дедушка – защитник - Родины». Люди плакали…
В марте 2015 года дедушки не стало. Его портрет мы носили 9 Мая на Крестный ход России под названием "Бессмертный полк".
Елена МАРТЫНЮК
http://azerros.ru/publishing/upload/2009/01-2010-2.pdf
На стр. 11 очерк "Старшина Победы"